Онтологически человек - [15]

Мирддин стоял над блейзовским мотоциклом, весь в машинном масле, и разглядывал конструкцию. Любопытство пересилило здравый смысл, и последние пару дней он провел, копаясь в этом конструкторе и выясняя, что да как.

Все-таки это была вещь. Было в ней какое-то варварское, доисторическое величие примитивного вида, давно обреченного эволюцией на вымирание, но все-таки сохранившегося. Невозможно было не любоваться.

В распахнутые ворота заглянул проходивший мимо Шон.

— Маслопровод барахлит? — спросил он со знанием дела.

— Ага, подкрутил маленько, — откликнулся Мирддин.

— У «Кормаков» всегда так. Или маслопровод, или еще что. Зато если руки откуда надо растут, цены им нет. Не какая-нибудь дрянь хлипкая, вроде «Дагенов»... Тебя, кстати, как звать-то?

— Эмрис я, — сказал Мирддин, не отрывая взгляда от двигателя.

— Из кармартенских, чтоль? — спросил Шон. — Вечно там какие-то Эмрисы, Элвисы...

— Ага, — ухмыльнулся Мирддин. — По матери.

Они обменялись рукопожатием.

— Надолго сюда?

Мирддин передернулся:

— Я че, дурной? Самайн на носу. Домой поеду.

Шон солидно кивнул:

— Давай-давай, поворачивайся. А то шляется тут по лесам шушеры... Вторую неделю серебряные пули льем... У нас всякой нечисти хватает... Ты ушастого-то видел?

— Кого? — поразился Мирддин.

Шон просто просиял:

— Да ты чо? Не знаешь? Блейз наш, святой человек, где-то даненыша подобрал. Малохольный, ваще! Маманя ему шапку малого отдала — так он так и ходит. Ну, безвредный вроде, так-то. Что вылупился? Не веришь? Да наш Блейз вообще и не такое может! А по лесам у нас тут кто только не шастает! Меня один раз чуть под холм не увели. Еду, никого не трогаю, смотрю — фейка. Глазищи — во! Ноги — во! Пальцем манит, и ну я и пошел, не будь дураком. Ну, а она меня в лес! Ну, я к ней целоваться — и тут меня уж заколдобило всего. Страху натерпелся, страсть! Гляжу — мертвые стоят! Ручищи — во! Ну, да Блейз меня вытащил. Блейз, он у нас святой человек! Мы ему все по гроб жизни! Не, ты что так смотришь?! Не, ты что, мне не веришь?!

— Верю-верю, — сказал Мирддин. — Это ж Блейз, он могёт.

Шон хлопнул его плечу:

— Ну, побежал я. Давай, вечером заглядывай, спросишь Шона, тебе покажут. Я тебе расскажу, как оно у нас тут все. Не Глен-Глехи какое-нибудь!

Шон быстро зашагал прочь по улице. Мирддин проводил его долгим взглядом.

— Однако.

Блейз, не без любопытства наблюдавший за сценой из окошка, покачал головой:

— Смотри, Мирддин. Доиграешься.

— Блейз. Он действительно не понял, с кем разговаривал?

— Так ты же ему глаза отвел. Откуда ж ему понять-то?

— Блейз, я этого не делал. Я знаю, что наводить чары на гостей без позволения хозяев дома — невежливо. Я просто пытался выражаться так, чтобы ему было понятно. Вербально и невербально.

— Мирддин, ты отвел ему глаза. Пусть и без магии. Как он тебя запомнил? Уши, шапка, физиономия постная, спросишь что-то — бубнит, грибы в перчатках чистит. Одно слово — нелюдь. А тут ты. Оброс, болтать по-местному выучился. В мотоцикле копаешься, как нормальный...

— Когда ты говоришь «нормальный», ты имеешь в виду прескриптивную норму или дескриптивную?

Блейз застонал:

— Дескриптивную. Мирддин, не ходил бы ты к нему вечером, ей-богу.

— Мне нужно научиться лучше понимать людей. Поскольку и мои родители, и ты настаиваете, чтобы я, цитирую, «не смел лазить в голову всем подряд», конец цитаты, единственное, что мне остается — это с ними общаться.

Что его поразило вечером — так это чувство полной невидимости. Это были не чары, но что-то очень похожее, его видели — и не видели. Люди говорили с кем-то, кому-то отвечали, этот кто-то занимал с Мирддином одно и то же пространство — но Мирддином не был. Это было похоже на фехтование. На танец. На синхронный перевод. Надо было только вынести себя за скобки, в зону невидимости, и позволить информации течь насквозь, только подхватывая и направляя, угадывая необходимые реплики. Где-то на перекрестке людских взглядов, в фокусе, слегка перед Мирддином, как маска на вытянутой руке, соткался некий Эмрис из Кармартена. Человек. Кем Мирддин, возможно, мог бы стать. Если бы не был Мирддином с Авалона.

Людей было десять — Шон, Диллон, Оран, Калум, Эйдан, Клода, Кэтлин, Морин, Мэдлин, Шевонн. Они гомонили, перекрикивались, смеялись. Сначала на мотоциклах они куда-то ехали, потом что-то пили (какая гадость, и зачем бы это им?), потом горланили, потом опять пили, потом опять ехали. Потом Шон показывал, как работает пулемет, который установлен у него на мотоцикле. Потом все стреляли по очереди. Потом опять ехали. Людям было весело. Мирддин не особо вслушивался в реплики. Стремление не выпасть из процесса занимало все внимание. «Эмрис» махал руками и горланил вместе со всеми. Шон хохотал, хлопал «Эмриса» по спине, «Эмрис» хохотал тоже.

Потом они приехали к какой-то скале над обрывом и полезли вверх. Оттуда открывалась вся округа. Людям было весело. Мирддин пытался понять природу этого чувства, но внимание соскальзывало.

— Шон! Шон, куда ты лезешь, чтоб тебя!

— Отсюда вся округа обстреливается! Если что, закрепиться можно! Вооот... вооот тут!

— Чтоб тебя черти взяли! И правда!