Они ведь едят щенков, правда? - [91]

Жук поглядел на статью в «Пост», которая лежала раскрытой на коленях у Бьюкса.

— Ты что — наизусть, что ли, учишь все это? Уже третий день пошел.

— Ну, просто хочу ознакомиться поближе с разными подробностями. На тот случай, если об этом еще будут говорить.

— Будут, будут.

— Хочется же со знанием дела об этом толковать. Должен тебе сказать, она — телка что надо.

Статья сопровождалась большой фотографией Энджел, возможно, взятой с одной из нарочито соблазнительных обложек ее книг: там она выглядела чем-то средним между интеллектуалкой-международницей и стриптизершей, исполняющей танец на коленях клиента. Минди это фото доставило особенное удовольствие; поднимаясь к себе, чтобы паковать вещи, она обозвала ее «бесстыжей шлюхой».

— Бьюкс, — вздохнул Жук. — Ты что, хотел сказать мне комплимент?

— Ну, она правда офиги-восхи-тительна.

— Может, все-таки не будем сейчас о ней говорить? Ну, пожалей меня хоть немножко.

— Что-то мы сегодня вечером очень ранимы, да?

— Я — раним? Да с чего мне быть ранимым? Моя карьера отправилась на помойку. Китайские убийцы, наверное, уже едут сюда, чтобы покончить со мной. ФБР, наверное, тоже спешит — сюда же. Я уверен, теперь-то они уже выяснили, какой именно закон мы нарушили. В локте у меня такое ощущение, будто его отдали доберману в погрызушки. Да, случилось еще что-то — что же? Ах да, верно — от меня ушла жена. И в придачу забрала с собой мои болеутоляющие. С чего бы это мне быть ранимым?

— Болеутоляющее я могу тебе достать, старший братец. Один из ребят в нашем полку, Делмер Фиттс, у него… — Бьюкс издал смешок, — у него оксиконтина завались. Не знаю уж, где он его берет, и даже знать не хочу. Ребята немножко нервничают — он ведь капрал-канонир одной из наших шестифунтовок.

— Шестифунтовок?

— Это пушка. Модель тысяча восемьсот сорок один. Отличный экземпляр артиллерийского орудия, но хотелось бы все-таки, чтобы такой штуковиной управлял человек с ясной головой. А не с башкой, затуманенной окси. Но это же его пушка — так что мы ничего не можем поделать. В общем, если тебе нужны таблетки, ты только скажи.

Жука это по-своему тронуло.

— Спасибо тебе, братишка, но, пожалуй, сейчас не идеальное время для того, чтобы подсаживаться на этот деревенский героин. И все-таки я ценю твое предложение. Только следи, чтобы в трубопроводе не иссяк «старомодный».

— Значит, ты с ней…

— Вы с ней.

— Значит, вы с ней делали зверя с двумя спинами, да?

— Бьюкс!

— Ну, из этой статьи можно сделать вывод, что именно так все и было.

— Да, вот и Мин такой же вывод сделала. Хотя ума не приложу — почему?

По словам очевидца, пожелавшего остаться неизвестным, Темплтон и Макинтайр недавно провели ночь вместе в кондоминиуме Макинтайра в Росслине, который он называет своим «военно-промышленным дуплексом». Согласно показаниям очевидца, Темплтон была в вечернем платье, когда покидала кондоминиум на восходе солнца.

Жук не мог понять: кто же был этим очевидцем? Неужели та капризная пенсионерка из 14F, та самая, которую Жук однажды — чрезвычайно вежливо — попросил принять какие-нибудь меры для того, чтобы ее гавкучий шпиц не начинал тявкать в пять утра?

— Если ты боишься китайцев, — сказал Бьюкс, — то зря. Если они захотят до тебя добраться, то им сначала придется пройти сквозь пятьдесят шестой полк вирджинских добровольцев. А пятьдесят шестой всегда готов к бою. — Бьюкс улыбнулся. — Мои ребята охотно тебе помогут. Ведь не каждый же день случается столкнуться с Армией Народного Освобождения.

Сколь бы дикой ни показалась Жуку мысль о том, что от группы подосланных китайских убийц его будут защищать люди, ряженные солдатами-конфедератами, в этом была и своя пикантность. Пока братья сидели тут, на крыльце, и попивали бурбон, шестеро ребят из 56-го устроили кордон пикетов в конце подъездной дороги. Пикетчики стояли там со штыками наготове и сплевывали жевательный табак под ноги столпившимся за забором репортерам и операторам, подзуживая их сделать хоть шаг на территорию имения Макинтайра.

— Я ценю это, Бьюкс, — сказал Жук, — это меня утешает.

— Ребята были бы только рады случаю затеять маленькую потасовку с Армией Народного Освобождения.

— Да, это был бы уникальный эпизод «живой истории», — согласился Жук. — Но, думаю, если когда враг и явится, то это будет отнюдь не лобовое наступление пехоты. Скорее всего, какой-нибудь коротышка в черном проскользнет вниз по дымоходу, подкрадется ко мне на цыпочках и вонзит мне в спину иголку с отравленным кончиком. Да-да, отравление, — рассмеялся Жук. — В этом была бы какая-то симметрия, правда?

— Ну, а если какой-нибудь китаец выползет из этого дымохода, то его будут ждать оба ствола моего ружья двенадцатого калибра. И заряжено оно будет не дробью.

— Можно мне еще коктейля, Бьюкс?

— Конечно, старший братец. Вот, держи.

Жук нырнул своей «пипеткой» в очередной стакан «старомодного» и рассеянно оглядел простиравшееся перед ним поле. Солнце низко висело над горизонтом, окрашивая все золотом и оттенками голубого. Стрекозы порхали и гудели, будто крошечные вертолетики. Жуку всегда казалось, что стрекозы — самые организованные и деловитые из всех насекомых. Шмели — те, похоже, никак не могли решить, на какой цветок им усесться, откуда пить нектар. А стрекозы прямиком направлялись к добыче. И всегда охотились метко. А-а! Господи, благослови бурбон.