Они пришли с войны - [11]

Известь я купил уже гашеную, концентрированную, в пластиковом ведерке, только разводил ее водой и переливал в небольшой армейский котелок, с которым было удобно взбираться на табуретку. Еще утром удивлялся, как это жена котелок забрать не додумалась. Мне он весьма даже сгодился. Мой весьма средний рост не позволял мне до потолка дотягиваться, стоя на полу. А с большой посудой работать было бы несподручно. Да и с любой посудой у меня просматривался откровенный дефицит. Я уже побелил на второй раз половину потолка, когда раздался звонок в дверь. Часы показывали половину первого ночи. Гостей в это время я не ждал – не приглашал никого. Первый этаж позволял ходить в обуви, и звук моих шагов не мог побеспокоить соседей. Разве что бомжей, если они живут в подвале. Но бомжи не пришли бы возмущаться тем, что я им спать мешаю – они места своего обитания не афишируют и вообще на скандалы никогда не нарываются. Традиционные скромняги…

Я как раз налил в котелок новую порцию известки и к двери так и вышел с котелком, в котором кисть торчала. Открыл дверь не спрашивая, кто ко мне пожаловал. Не девица на выданье, чтобы бояться незваных гостей. А гости, в самом деле, оказались незваными.

За дверью стоял Колобок. Тот самый, из машины. Хотя сейчас на нем не было криво надетой маски «ночь», я как-то умудрился узнать его. По фигуре, что ли. А за его спиной стояли еще двое. Оба широкомордые – бей, не промахнешься. Но если промахнешься, не промахнутся они. Парни не самые хилые, и глаза, как и полагается, интеллектом не блещут.

– Леха где? – Этот высокий визгливый голос я узнал тем более. А вот меня, одетого в ремонтный и испачканный старый спортивный костюм, да еще без инвалидной палочки в руках, Колобок не узнал. А вот это, мне подумалось, зря. Иначе он не стоял бы так вот, словно со спущенными на колени штанами, не готовый получить по своей идеальной геометрически круглой голове. А бить я умею с аппетитом, в чем двое из этой компании уже убедились.

– Какой такой Леха? – переспросил я негромко, чтобы не разбудить соседей, и даже невинно. А какая вообще вина на мне может быть? Я ее не ощущал.

– Взбучкин. – Фамилия уже прозвучала грозно и требовательно.

Это уже становилось интересно. Я сразу просчитал, что если они до этого покушались на капитана Взбучкина, о чем мог бы намекнуть последний удар битой, нацеленный лежачему якобы в беспамятстве капитану в голову, то не стали бы меня спрашивать, а сразу попытались бы нанести удар или выстрелить. А потом бы ринулись в квартиру искать Взбучкина. А тут спрашивают так, словно к нему в гости пожаловали. Кроме того, другой вопрос хотел бы ясного, как летнее небо над Турцией, ответа. Почему там, на месте нападения, в лежачего Взбучкина не стреляли? Пуля, мне кажется, всегда надежнее удара бейсбольной битой. Впрочем, это, наверное, дело вкуса и воспитания. Кто к чему привык, тот любимый вид оружия и предпочитает. Я, как воспитан армией, всегда вот предпочитаю использовать пулю, хотя мой наградной пистолет лежит в «оружейном сейфе» пока невостребованным.

– А я обязан знать, где он? – ответил я вопросом на вопрос.

– Ладно, не суетись, – посоветовали мне из-за спины Колобка. – Зови Леху.

– Его здесь нет. Ушел… – с милейшей улыбкой соврал я и увидел, как разговаривающий со мной парень поднял ладонь, на которой лежал смартфон с большим монитором, посмотрел в монитор, после чего, почти вежливо подвинув в сторону Колобка, шагнул за порог и уже совсем без всякой вежливости попытался точно так же подвинуть и меня, чтобы в квартиру пройти.

Весовые категории у нас были неприлично разные. Он – явно больше сотни кэгэ. Я едва до семидесяти пяти дотягиваю, да и то во многом благодаря наличию тяжелой коленной чашечки в правой ноге – нержавеющая сталь не легкая. Ему сопротивляться – у меня веса не хватало, и потому я предпочел неуклюже сдвинуться, поддаваясь, но делая вид, что сопротивляюсь. Он напирал. В результате чего я слегка потерял равновесие, и моя рука, в которой был зажат котелок с раствором извести, совершила круговое движение и опрокинула котелок на голову парню.

Известь, видимо, все же на глаза действовала «приятно», хотя и была гашеной. Матюки были способны весь подъезд разбудить. И это, во избежание последующих недоразумений в общении с соседями, необходимо было срочно прекращать. Я и попытался прекратить. Кажется, успешно. Рука котелок выпустила, а сама легла парню на плечо, найдя необходимую мне точку опоры – слишком высоко находился его подбородок. Конечно, я мог бы допрыгнуть, но зачем тратить лишние усилия, если можно руку использовать. Я помог себе рукой, оттолкнулся от его плеча, совершил скачок и ударил правым коленом ему точно в челюсть. Сомневаюсь, что найдется в мире челюсть, способная выдержать удар коленной чашечки из высоколегированной нержавеющей стали. Пусть и прикрытой сверху кожей. Точнее будет сказать, кусками кожи, поскольку кожу на колене мне сшивали из лоскутков. Хруст при ударе был такой, словно в челюсть с размаху ударили паровым молотом, хотя тот и бьет без размаха. Я непонятно почему подумал, что это не сталь захрустела. Парню, кажется, понравилось. По крайней мере, он не сразу «вырубился». Наверное, природная тупость помешала. Я давно уже заметил, что от природы тупые человеки, как правило, не сразу удар осознают. Интеллекта не хватает, чтобы понять ситуацию адекватно и сразу свалиться. И этот тоже. Он сначала качнулся назад, потом посмотрел на меня так, словно что-то новое для себя и непонятное из жизни в космосе узнал и только после этого все так же вдумчиво свалился на порог, загородив проход в квартиру, но и одновременно, подперев дверь своим тяжелым мускулистым задом. А за дверью у меня стояло мое оружие – инвалидная реабилитационная палочка. Впрочем, они свои биты тоже в машине, видимо, оставили. И потому некоторый паритет соблюдался.