Они писали на глине - [39]

Торговец был очень доволен тем, что план его удался. Когда крестьянин явился, он показал ему обе печати и сказал, что так как в продаже уже есть такая же печать, то запрошенная цена просто смешна, и пусть он забирает свою печать. Но тут случилось нечто неожиданное, крестьянин во что бы то ни стало хотел продать печать: он так сбавил цену, что торговцу пришлось печать купить.

Некоторое время спустя в лавку торговца заглянул один известный ученый из весьма уважаемого европейского музея. Он был другом торговца, а также солидным клиентом. Тут представился случай разыграть его. Торговец показал ему поддельную печать и попросил сказать о ней что-нибудь. Ученый был в восторге. Он назвал цену, с которой торговец в шутку согласился, и попросил разрешения взять печать с собой в отель, чтобы получше ее изучить. На следующий день ученый собирался вернуть ее.

Разрешение, как и следовало ожидать, было получено, но на следующий день ученый не пришел. Его задержали какие-то другие дела, и в конце концов он покинул страну, увезя с собой печать. Через положенный срок пришел чек из музея, оплачивающий покупку. Шутка зашла слишком далеко, так как у торговца вовсе не было намерения обманывать своего хорошего клиента. Чек он принял, но написал своему другу, что он за это время обнаружил, что печать была современной копией древнего оригинала. Не будет ли он так добр принять оригинал и вернуть копию? Но музейные специалисты смотрели на дело иначе. Они настаивали на том, что купили настоящую вещь, а присланная позднее была копией. И оставили у себя первую!

Но хороши эти печати или плохи, будь они даже наилучшим источником информации в мире, мы не могли бы использовать их в данной книге, так как сознательно ограничили себя только той информацией, которую мы извлекаем из самих глиняных табличек. Печати, однако, делались для того, чтобы ставить их на табличках, и в той мере, в какой они служили этому своему назначению, они попадают в рамки нашей работы. После того как документ был полностью написан, писец прикладывал свою печать, эквивалент его подписи, а затем приглашал свидетелей в порядке занимаемого ими положения в обществе сделать то же самое. Рядом с оттиском каждой печати, которая рельефно отпечатывалась на глине, писец указывал имя владельца печати. Для первых двух-трех оттисков использовалось лучшее место на оставшейся чистой части таблички. Менее важные свидетели должны были ставить свои «подписи» на ребрах (боковых сторонах) таблички и там, где еще можно было найти свободное место. Понятно, что некоторые оттиски получались ясными, тогда как другие смазанными или же настолько неполными, что невозможно разглядеть изображенные на них сцены.

Тем не менее все это помогает нам в нашей работе. Первые свидетели, как правило, были самыми зажиточными людьми; можно полагать, что у них были и лучшие печати, оставлявшие более четкие оттиски. Самым последним свидетелям, возможно, даже не удавалось поставить свою «подпись», но едва ли нам стоит об этом сожалеть. Разумеется, не всегда получается так, что оттиски лучших печатей помещаются на лучшей части таблички. Оттиски самых художественных печатей встречаются порой на ребрах таблички, где мало что может отпечататься. В целом, однако, я доволен таким порядком, при котором самые важные свидетели должны были «подписываться» первыми.

Исследование оттисков печатей на табличках встречает меньше помех, чем изучение самих печатей. Мы можем указать точную дату и место происхождения таблички, а следовательно, и оттиска печати; в большинстве случаев полная дата — год, месяц и день, — равно как и название города, где была написана табличка, приводятся в конце текста. Имея же одну печать, мы не можем сказать, откуда она происходит, — быть может, из совсем другого района Месопотамии или даже из какой-либо соседней страны. Разумеется, иногда сами древние находили или получали по наследству, а затем использовали в качестве своей «подписи» печати, принадлежавшие далеким предкам. Но обычно это удается установить, если у нас есть оттиск печати и сопровождающий его текст. Оттиск печати имеет и другое преимущество перед самой печатью — его невозможно подделать.

Деловые документы дошли до нас в огромном количестве: они происходят из всех районов страны, датируются самыми различными периодами. Каждый из документов чтобы иметь законную силу, заверялся хотя бы одной или двумя печатями. Если сделка была важной, печатей ставилось больше, иногда до десятка оттисков на одной табличке. Каждый маленький оттиск — сценка, взятая из жизни. Иногда на нем можно различить три-четыре человеческие фигурки рядом с животными, храмовой утварью, алтарями, богами, мебелью, музыкальными инструментами и т. д. Можно сказать, что хорошо сохранившийся оттиск печати на табличке равноценен рельефу длиной в несколько ярдов. Ни в одной древней стране мы не находим и даже не можем надеяться найти и тысячной доли изображений, которые дают нам оттиски печатей на уже имеющихся табличках. А ведь миллионы документов еще предстоит извлечь из земли! Не будет преувеличением сказать, что мы получаем гораздо лучшее представление об искусстве всех исторических периодов всех районов Месопотамии по глиняным табличкам, чем по каким-либо иным источникам.