Она - [5]

У меня уже нет сил даже на то, чтобы встретиться с тобой. Поэтому, если Сёити, связанный со мною крепкими узами, най­дет тебя и снимет проклятие, я готова от­дать свою жизнь, чтобы никогда более это проклятие не возвращалось к тебе. Я не сумела спасти тебя, и это единственное, что я могу еще сделать. Возможно, моя по­мощь покажется тебе излишне навязчи­вой, но все же подумай над тем, чтобы при­нять ее”.

Пока я слушала, в голове моей пронес­лось много разных мыслей. Я думала о том, каким человеком была моя тетя.

Однако, не подавая виду, сказала:

—  Это так ужасно. Честно. Я чувствую, что это слишком тяжело. Но неубедитель­но, прости. Может, перед смертью у тети не­много помутился рассудок?

—  Тем не менее в некоторые моменты твой взгляд выдавал то, что в этом сумбу­ре ты уловила главное... — Сёити красно­речиво улыбнулся.

Я начала размышлять, что за люди эти двое: мать и сын. Прежде всего я совершен­но не понимала, по какому праву они (хотя одного уже и не было в живых) с такой на­стойчивой уверенностью снова ворвались в мою жизнь. Я почувствовала досаду.

— Я вполне довольна своим теперешним положением. Если говорить о том, чего я лишилась, думаю, это наш прежний дом и всего лишь права на какую-то долю в “Конамия”, не более. Но мне этого не нужно. Могу я спросить тебя, чем ты зарабатыва­ешь на жизнь? Ты уже немного обмолвился, это что-то вроде “Конамия”? Создал акционерное общество и занимаешься импортом продуктов питания?

— В настоящее время по уважительной причине ухода за матерью ничем не занимаюсь. Матушка изначально возглавляла филиал компании “Конамия”, которую ус­пешно развили твои родители, не так ли? А после того как они разорвали отноше­ния, филиал, кажется, перешел другому человеку. Однако в итоге на новом месте она открыла магазинчик импортных про­дуктов питания, и дела пошли довольно хо­рошо. Отдел закупок, который я возглав­ляю, тоже работает весьма успешно. Мы импортируем натуральные кофейные зер­на с эквадорских плантаций, и, можно ска­зать, удачно.

— А моя мама и родственники знали об этом? — спросила я.

— Нет, матушка ведь ушла из вашей се­мьи, а потом твоих родителей не стало. С твоими родственниками, кажется, она изначально не особо общалась, и постепенно мы перестали иметь какое-либо отноше­ние к роду Конамия до такой степени, слов­но мы вообще едва знаем о существовании друг друга. Разве не так? А между тем, не знаю, известно ли тебе, но мой отец первоначально был президентом сети магазинов готовых европейских блюд, являясь парт­нером “Конамия”. Он и доверил маме один из магазинов в своей компании. Даже после смерти отца фирма сделала так, чтобы мама могла продолжать работу до тех пор, пока я вырасту и смогу вступить в права наследования. Таким образом, наш мага­зин гораздо сильнее, чем “Конамия”, в пла­не таких услуг, как доставка блюд, напри­мер. И сейчас до сих пор в магазине есть зона кафе, и там подают готовые блюда ев­ропейской кухни, — рассказал Сёити.

—  Вы так долго в этом бизнесе, и ты, Сё-тян, и твоя покойная матушка, и потому поднаторели и крепко встали на ноги. В итоге ваш магазин смог составить конку­ренцию “Конамия”? — поинтересовалась я.

—  Подобный аспект человеческих взаи­моотношений меня совершенно не беспо­коит. Дело в том, что, пожалуй, уже не оста­лось никого, кто бы помнил, что изначаль­но наш крохотный магазин имел какое-то отношение к “Конамия”. Магазин открыт только в нашем городке. Да, мы выкупили прилегающую землю, сделали парковку, в общем, расширились, но здание у нас все­го одно. Хотя по сути и с соблюдением всех формальностей наша фирма является ак­ционерным обществом, — сказал Сёити.

Я решила замять тему и повернуть бе­седу в другое русло:

—  Сё-тян, твой отец ведь был очень видным мужчиной, да? Мы всего раз с ним встречались...

—  Ну да, он был довольно хорошо сло­жен, этакий франт. И казался таким серь­езным. Отца ведь не стало, когда я еще учился в старшей школе, и, возможно, мне свойственно в некоторой степени идеали­зировать его, но это был очень приятный человек, который по-настоящему дорожил семьей.

—   Вот как? Да... Сё-тян, а ты веришь в проклятия? — спросила я.

—   Совсем не верю. Мама очень сильно верила в подобные вещи, но я ровным сче­том ничего в этом не смыслю, — ответил Сёити.

—   Я, разумеется, тоже не верю. Однако все думаю над смыслом сказанных тетей слов о якобы направленном на меня гипно­зе. Я много слышала о том, что это очень страшно. Не знаю, поверишь ли, но после того случая меня не покидает странное и навязчивое ощущение, что я не могу дви­гаться и поступать осознанно, словно по­стоянно опаздываю во сне. Это на самом деле так, — призналась я.

—   Конечно, я вполне допускаю мысль, что ужасные происшествия могут оказы­вать на человека подобное влияние. Да, от того, что случилось, пожалуй, у кого угод­но жизнь переменится. Почему же ты не обратилась к нам за помощью? Ведь матуш­ка готова была все сделать для тебя, — спросил Сёити.

И правда, я пробовала размышлять, почему же не отправилась тогда к тете, о которой должна была вспомнить в самый первый момент? Но воспоминания о том времени словно покрыты туманом, и я со­вершенно не понимаю, почему так слу­чилось.