Она - [7]

Однако эти пустые размышления оказа­лись несостоятельными, и как только в же­лудок попала горячая пища, мне стало жар­ко. Слава богу, ожила, подумала я.

Я взбодрилась и поэтому решила сме­нить Сёити за рулем. Поначалу вела не­привычную для меня машину сосредото­ченно и молча, а когда, понемногу освоив­шись, наконец попробовала было завести беседу, обнаружила своего кузена крепко спящим на соседнем сиденье.

Такие длинные ресницы... Я плохо знаю, какую жизнь он вел... Тем не менее, долж­но быть, это была жизнь куда более насто­ящая, нежели моя. Я испытывала странное чувство, видя по соседству лицо спящего кузена. Казалось, словно мы уже давно boi так путешествуем вдвоем. От его свитера пахло его домом. Это был специфический запах, который не вспомнишь, пока не ощутишь вновь. Такой родной и дорогой сердцу- Мне захотелось уткнуться лицом в этот свитер и вдоволь надышаться им. Мне даже показалось, что, если бы после­довала за этим запахом, я смогла бы повер­нуть время вспять и оказаться в тетушки­ном саду в тот самый день, который так хо­чу возвратить. Я бы начала все заново с того дня и все исправила. Впервые за дол­гое время я так искренне этого желала.

При подъезде к Насусиобара воздух вдруг стал прозрачным, к нему примешал­ся аромат девственной зелени. В небе по­явились первые звезды, и температура воз­духа, казалось, снизилась на несколько градусов. Я выключила музыку, опустила стекло и вдохнула чистый воздух. Мне по­казалось, словно мои легкие внезапно про­ветрились и очистились изнутри.

—  Мы уже съехали с шоссе, да? Еще не­много прямо по этой дороге, — пробормо­тал Сёити.

—  Прости, я тут открыла окно. Проснул­ся из-за холода? Все нормально, я могу ехать по навигатору, — извинилась я. — Можешь еще поспать.

—   Эх, впервые за долгое время у меня сейчас такое ощущение, что я спал глубо­ко-глубоко. Порядок, я отдохнул. Все по­следние ночи я спал очень чутко. Ухаживал за мамой и привык спать в постоянном на­пряжении, думая о том, не изменилось ли ее состояние. В предсмертные дни ее жиз­ни я даже спал, держа ее за руку. Таким об­разом, провалившись в сон, я бы почувст­вовал изменения. В отличие от обычного ухода за больным, когда ждешь возрожде­ния, ожидать перемен, которые ознамену­ют расставание с близким человеком, было невыносимо печально.

—   Для мужчины и единственного ре­бенка такая каждодневная забота, навер­ное, была невероятно тяжелым испытани­ем, — сказала я.

—   Мне помогали мои тетя по отцу, кото­рая уже много лет подрабатывает у нас в магазине, и племянница. Они подменя­ли меня в дневное время и этим здорово выручали.

—   А в магазине дела идут успешно? — поинтересовалась я.

—   Обычно. Относительно стабильно. Ве­роятно, дело еще в особенности местности. Там много дачных домов, и поэтому весна, лето, а также уик-энды наиболее урожай­ные на покупателей, — ответил Сёити.

—  Все идет гладко, да? Значит, можно не переживать, — произнесла я.

—  Период, когда твои родители были у дел, был чем-то нереальным, — проронил Сёити.

Когда я была маленькой, “Конамия”, пе­решедшая в руки моих родителей, достигла такого успеха, что стала объектом сплетен. Магазины были охвачены непонятной лихорадкой, очередям не было конца, тор­говые точки нашей сети росли как грибы... Продукты питания, такие как шоколад в коробках, тайский рамэн, которые не пред­ставляли собой ничего особенного, вдруг достигли пика популярности.

Покупатели судачили о том, что подоб­ный успех — это плод маминых оккультных сил и заклинаний, но и подобные слухи при­носили только положительный результат. Я жила в большом доме в европейском стиле с некоторым налетом нуворишской вычурности, где было много помещений, включая огромную гостиную и комнату для горничной, и была разодета как кукла. Ужи­нали мы за длинным столом, центр кото­рого был украшен серебряной вазой с фруктами. Всей семьей мы ели блюда, приготов­ленные нашим домашним поваром. Я, со­вершенно ничего не понимая в разговорах о работе, которые велись за столом мамой, папой, моим дядей, маминым младшим братом и его молодой женой (у них не было детей, поэтому я была единственным ребен­ком в доме), думала только о том, как бы скорее закончить есть и отправиться играть с горничной.

—  В этом нет ничего хорошего, — сказа­ла я. — Сколько бы ни твердили о том, что, когда моя мама из весьма неплохой семьи вышла замуж за “Конамия”, она, как бы это грубо ни прозвучало, околдовала папу и вместе со своим младшим братом захва­тила реальную власть в свои руки. Однако ведь, в конце концов, надо признать, что это были действительно быстрые деньги и моментальный взлет. В том, что дела в “Конамия” и после смерти мамы идут хоро­шо, мне кажется, нет ничего удивительно­го, но я думаю, что никому там не снилась такая прибыль, была тогда.

—  Я всего раз был у тебя дома на каком-то званом вечере. Я тогда был совсем ре­бенком и почти ничего не помню. Вспоми­наю только, что это был огромный дом и я даже заблудился, — сказал Сёити. — А сейчас он существует? Или там уже какой-ни­будь магазин, или завод, или склады?

—  Это ведь дом, где убили человека. Ду­маю, что долгое время к нему никто не при­ближался, — предположила я. — Но вскоре там наверняка что-нибудь сделают типа за­вода. А возможно, уже сделали, кто знает. Если, конечно, там что-то кардинально не изменилось вокруг... Да, и от станции дале­ковато. В общем, такое место, где слишком мало людей, чтобы открыть там магазин. В любом случае ко мне это уже не имеет ни­какого отношения.