Она друг Пушкина была. Часть 2 - [88]

Скажите мне: какой певец,

Горя восторгом умилённым,

Чья кисть, чей пламенный резец

Предаст потомкам изумлённым

Её небесные черты?

На переднем левом плане полотна в парадной, запряжённой цугом карете в сопровождении кавалергардов видим красавицу-императрицу. Я ужасно люблю царицу, — записал в дневнике Пушкин. Издали на балах любовался её высокой, тонкой и гибкой фигурой. Однажды ночью, когда он торопливо дописывал 8-ю главу «Онегина», вдруг возникло и вылилось в рифмы прекрасное видение. Лалла-Рук — героиня одноименной поэмы Томаса Мора — в образе императрицы.

В 1821 г. в Берлине, в прусском королевском дворце была представлена музыкальная инсценировка этой модной тогда поэмы Мура. Музыку к ней сочинил Спонтини — придворный капельмейстер Фридриха-Вильгельма III. Николай исполнял роль эмира бухарского, Шарлотта — Александра Фёдоровна — представляла Лаллу-Рук. С тех пор к ней и пристало это прозвище — Лалла-Рук. Под этим именем воспел царицу Жуковский. Такой она явилась и Пушкину:

И зале яркой и богатой,

Когда в умолкший тесный круг,

Подобна лилии крылатой,

Колеблясь, входит Лалла-Рук

И над поникшею толпою

Сияет царственной главою.

И тихо вьётся и скользит

Звезда, — харита меж харит…

Из окончательной редакции «Онегина» Пушкин стыдливо выбросил эту строфу.

Вот и другие знакомые Пушкина — Любовь Суворова, княгиня Варшавская, графиня Паскевич-Эриванская, дочери Бенкендорфа — фрейлины Мария, Анна, София, сам Александр Христофорович Бенкендорф, Дупельт^{2}, управляющий III отделением А. Н. Мордвинов, Елена Белосельская-Белозерская, Мария Пашкова, Михаил Сперанский, скульптор и медальер граф Фёдор Петрович Толстой, Александр Брюллов, Михаил Виельгорский, актриса Александра Колосова-Каратыгина и её знаменитый муж Василий Андреевич Каратыгин… Но стоп! Я сама расфантазировалась. Кто есть кто на картине Чернецова, не знают ныне даже экскурсоводы лицейского музея. Как я уже упоминала, хранившаяся в подрамнике опись персонажей картины упрятана в хранилище Всероссийского музея Пушкина на Мойке.

Заместитель директора музея по научной части Борис Всеволодович Иванов усердно пытался мне помочь в поисках таинственно исчезнувшей картины Ладюрнера. С кем только не консультировался — и со специалистами по живописи XIX века из Русского музея, и вновь с сотрудниками Петродворца, звонил и маститым искусствоведам (пощажу их достоинство — не буду называть их имена) — безуспешно. Никто не видел, не помнил этой работы французского художника.

А между тем она скромно украшала интерьер одного из загородных дворцов под Петербургом. Но об этом я узнала совершенно случайно в Москве. В Государственном музее Пушкина познакомилась с молодым сотрудником отдела иконографии Александром Борисовичем Сидоровым. Для книги мне необходимы были изображения графов Разумовских. Александр Борисович тут же сказал, где я могу их найти. Он провёл меня в хранилище музея. И вот передо мной несколько фолиантов — «Русские портреты XVIII—XIX столетий», изданные в 1905 г. в Санкт-Петербурге великим князем Николаем Михайловичем. Уникальное, малодоступное, малоизвестное собрание портретов двух веков. Колоссальный труд представителя царской семьи! Он словно предчувствовал, что очень скоро наступит эпоха, которая сотрёт, затушует, извратит историю русского народа. Упрячет в закрытые фонды труды замечательных российских историков — Карамзина, Ключевского, Соловьёва, Костомарова. Предугадал великий князь и позаботился сохранить её для потомков.

Сидоров обладает поразительной зрительной памятью. Стоит ему взглянуть на какой-нибудь неизвестный портрет, как он тут же называет имя изображённого. Более тщательная проверка подтверждает его правоту. При этом необыкновенном таланте и эрудиции он остаётся скромным, без учёных степеней и званий, сотрудником и, как мне показалось, находится в не очень простых отношениях с руководством.

Я поинтересовалась его мнением об атрибуции И. Б. Чижовой акварели художника П. Ф. Соколова 1837 года, на которой будто бы изображена графиня Фикельмон. Долли тогда было 33 года. На портрете же представлена пожилая, с очень усталым лицом женщина, напоминающая Е. М. Хитрово. Но вполне возможно, что это одна из её сестёр. Дочери Михаила Илларионовича Кутузова были очень похожи друг на друга и на отца. Как уже говорила, сильный кутузовский ген проглядывал не только в его детях, но даже во внуках и правнуках. Александр Борисович был также, как я, убеждён, что атрибуция ошибочна. В подтверждение я показала ему фотографию «Развода караула перед Зимним дворцом». У Ладюрнера Фикельмон совсем молодая женщина, каковой она и была в то время. К слову рассказала ему историю своих поисков этой картины. Александр Борисович, не задумываясь, сказал: «А вы не там её искали. Она в экспозиции Павловского дворца-музея». Он тут же подошёл к полке (разговор наш происходил в библиотеке музея) и снял с неё каталог выставки «Убранство русского жилого интерьера XIX века. По материалам выставки в Павловском дворце»[185]. Моментально открыл нужную страницу. «Вот она», — он передал мне каталог. На странице представлен низкий шкаф с вазой, а над ним висела картина Ладюрнера. Внизу подпись: