Она друг Пушкина была. Часть 2 - [65]

Бедная Екатерина! Наимогущественная владычица мира была столь несчастна в любви! Выручил верный друг Потёмкин. В эти трудные минуты он был возле своей повелительницы, вместе с ней «выл» от горя. Как только императрица немного пришла в себя после потери, фельдмаршал представил ей нового кандидата — Александра Ермолова — тридцати одного года, крупного, русого, с миндалевидными глазами и немного сплюснутым носом. За что Потёмкин наградил его прозвищем «белый негр». Он был старшим братом известного полководца александровской и николаевской эпох Алексея Петровича Ермолова. Ни умом, ни весёлым нравом не отличался очередной фаворит, взамен этого был серьёзным и хорошо воспитанным. Зато Екатерина находила его очень способным и очень достойным другом. «Достойный друг» повёл себя недостойно по отношению к своему покровителю Потёмкину — уличил его перед императрицей в присвоении огромной суммы из казённых средств. Неблагодарный вскоре был жестоко наказан всесильным светлейшим князем и удалён из покоев государыни с откупом в сто тридцать тысяч рублей и четырьмя тысячами крепостных душ. За ним пришел черёд Александру Дмитриеву-Мамонову, братьям Валериану и Платону Зубовым. Смерть императрицы оборвала эту бесконечную вереницу так дорого обходившихся российской казне любовников. Французский дипломат Ж. Кастер, в силу национальной склонности считать каждую копейку, на досуге произвёл расчёт (ах эта иноземная привычка считать чужие деньги!). Оказалось, что 16 официальных фаворитов Екатерины обошлись государству (дотошный счетовод конвертировал в рубли крепостных крестьян, земли, дворцы, драгоценности, пожизненную ренту) в 92 820 000 рублей! При этом дороже всех — в 50 миллионов — стоил могущественный светлейший князь Потёмкин. Но доходное ремесло для самих фаворитов было чревато опасными издержками — Ланской употреблял допинги перед каждым восхождением на ложе престарелой матушки-царицы из страха не опростоволоситься перед неистощимой Мессалиной, Платон Зубов в старости признавался, что каждый раз при исполнении своих обязанностей у него дрожали поджилки, сводило ноги, от отвращения он покрывался испариной. Мамонов сошёл с ума и в 36 лет покинул сей грешный мир.

Злой рок довлел над Екатериной и её любовниками! А наш герой Василий Петрович Завадовский заплатил за фаворитизм бездетностью. Ему уже перевалило за пятьдесят, когда в 1887 г. он женился на двадцатилетней графине Вере Николаевне Апраксиной. Столь неразумный поступок и растраченные в молодости силы привели к тому, что молодая графиня (прабабка Софьи Андреевны Толстой) завела себе любовника — князя Ивана Ивановича Барятинского, и прижила от него троих детей — двух сыновей, Александра и Василия, и дочь Татьяну.^{1} Так утверждал составитель «Российской родословной книги» наш злоязычный знакомец князь Пётр Долгоруков. Граф Завадовский смиренно и благоразумно признал незаконнорождённых своими детьми и не отказал им в чести носить своё столь славное имя! Современники утверждали, что из всех временщиков Екатерины он был самым умным человеком. Признавал это даже злопыхатель Вигель:

Украинец, умная голова, когда-то любимый секретарь Румянцева-Задунайского, некогда славился красотою столько же, как и умом, и не одним «последним умел нравиться Екатерине», который, не зная опалы, видел множество перемен при её дворе; осторожно и спокойно прожил бурные годы царствования Павла; при Александре I принимал участие в новообразуемом министерстве. Он один только, исключая Сперанского, знал по-латыни — это учёность, «кому же приличнее его поручить» министерство просвещения?[146]

Старший брат Василия Петровича — Александр (1794—1856), был поручиком Александрийского гусарского полка, затем камер-юнкером, с 1817 г. чиновником Коллегии иностранных дел, куда после окончания Лицея был определён и Пушкин. Они вместе кутили, картёжничали, волочились за актрисами. Завадовский разгульно, бесшабашно проматывал огромное батюшкино состояние, умноженное рачительностью Петра Васильевича и дальнейшими щедротами императоров Павла и Александра. В 1817 г. в Петербурге состоялся первый тур знаменитой четверной дуэли. Её участники, Завадовский, Шереметев, Якубович и Грибоедов. Завадовский и Шереметев стрелялись из-за балерины Истоминой. Грибоедов был секундантом Завадовского, Якубович — Шереметева. Завадовский убил Шереметева наповал. Графу Александру убийство сошло с рук. Якубовича же, как секунданта, сослали на Кавказ. Там в октябре 1818 г. состоялся второй тур дуэли — стрелялись секунданты — Якубович и Грибоедов. Якубович прострелил Грибоедову руку. Выстрел — неслучайный, преднамеренный, злоумышленный. Грибоедов был прекрасным музыкантом и композитором. Прострелянная рука лишила его дальнейшей возможности музицировать. Она же — как ни прискорбно это звучит — помогла после убийства Грибоедова в Тегеране опознать его изувеченный труп!

Участники этой дуэли, как и сама дуэль, отражены в планах будущего романа Пушкина «Русский Пелам». В намеченной канве к истории другого действующего лица, Фёдора Орлова, Пушкин отметил: