Она друг Пушкина была. Часть 2 - [63]

Графиня фон Бранденбург[142] уезжает; мне жаль императрицу, которая её искренне любит. Это женщина с видимо твёрдым характером и обладает большим тактом — важным качеством для того, чтобы быть подругой государыни. Его не хватает Сесиль Фридерикс, которая гибнет с тех пор, как во власти какой-то злосчастной привязанности к Апраксину. Надо же было так случиться, чтобы именно в тот период, когда её дочь стала выезжать в свет, безупречная ранее женщина абсолютно потеряла голову, причём из-за мужчины, который не любит её. Вначале он ухаживал за ней как за подругой императрицы, а бедняга Сесиль угодила в этот подло расставленный капкан. Влюбившись в него, она позабыла обо всём на свете: и о своём великолепном положении при дворе и в обществе, и о возрасте, который далеко уже не иллюзия, и о своём многочисленном семействе. Не владея собой, эта несчастная женщина выставляет всем напоказ и свою любовь, и свою муку! Мне просто хочется плакать, когда я вижу её, — так больно за её бедное сердце, искреннее и любящее до такой степени, чтобы броситься в бездну! Это скорее несчастье, чем преступление! Апраксин вообще не привлекателен. Он уродлив и досаден; может быть, и обладает определённой изысканностью и манерами — результатом всей своей успешной и удачной жизни, но чему ли он обязан самими этими успехами? Говорят, что никто не умеет любить, как он! Сейчас он полностью пленил Сесиль, такую разумную доныне мать семейства, и мадам Завадовскую, самую красивую женщину Петербурга!

Прошло три года с того момента, когда Фикельмон впервые рассказала о романе Завадовской с Апраксиным. За этот период Елена Михайловна дважды и подолгу отсутствовала из светской жизни общества. Одна, вторая болезнь, траур. Но связь с Апраксиным, как видим, продолжалась. Никто не умеет любить, как он, — твердила светская молва. В этом была, видимо, причина, заставившая Завадовскую предпочесть уродливого и немолодого Апраксина своему красивому, доброму, весьма неглупому и не лишённому талантов мужу — по отзывам современников. Его перу принадлежит известное сатирическое стихотворение «Молитва лейб-гусарских офицеров», которая ошибочно приписывалась Пушкину.

Придворный случай, сотворивший Завадовских

Василий Петрович Завадовский был сыном фаворита Екатерины II — Петра Васильевича (1738—1812), кабинет-секретаря, действительного тайного советника, главного директора двух банков — Государственного заёмного банка и Дворянского. Павел I вначале благоволил к Завадовскому, осыпал его своими милостями и даже возложил на него руководство начатым ещё при Екатерине строительством первого Исаакиевского собора по проекту А. Ринальди. Но после смерти своего ближайшего друга, государственного канцлера светлейшего князя А. А. Безбородко, граф Пётр Васильевич впал в немилость и безвыездно жил в украинском имении. Император Александр, как известно, даровал прощение опальным подданным своего отца. Был возвращён ко двору и Завадовский. Назначен членом Императорского совета, сенатором, председателем Департамента законов. С 1802 г. — министром народного просвещения и председателем Государственного совета, а также председателем Цензурного комитета. Он не относился к тем фаворитам, которым давали отставку с Александровской звездой и белорусскими душами, — писал о нём автор книги о Разумовских А. А. Васильчиков. — Граф Пётр Васильевич Завадовский имел государственное значение до своего придворного случая и удерживал его после выхода из фаворитов. Он принадлежал к сонму тех талантливых людей, которых орлиный взгляд Екатерины умел отыскивать в толпе, которых великая царица ценила и направляла именно на то дело, к которому каждый был пригоден, — образованный, умный, деятельный[143].

Завадовские, подобно Разумовским, Меншиковым, Полторацким, Безбородко, принадлежали к той новоявленной российской аристократии — без корней и исторического прошлого, — над кичливостью которой безустально издевался Пушкин. Их родословная в лучшем случае восходила к царствованию Петра I. А после него, когда на российском престоле восседали женщины, как правило, начиналась с ложа императрицы. Малороссийский губернатор граф П. А. Румянцев обратил внимание на чудесный голос семинариста киевской духовной академии Петра Завадовского и доставил его в придворную капеллу Елизаветы. Затем Завадовский вместе с другим своим земляком, Безбородко, служил в армии под началом Румянцева. Придворный случай возвёл его в звание аристократа в царствование Екатерины. Начиналось это вот как, по сведениям выходца из России французского писателя Анри Труайя[144].

Потёмкин удерживал постоянное внимание императрицы сочетанием страстного желания и пренебрежения, нежности и грубости. Даже когда со временем стал угасать огонь их плотской страсти, он стремился быть её последним прибежищем. То ли он первым почувствовал усталость рядом со стареющей женщиной. То ли её отягчили внезапные перемены в настроении «Гяура», и она стала искать более обыкновенных и свежих впечатлений. Так или иначе, после двухлетней близости он начал украдкой заглядываться на молодых женщин, а она интересоваться молодыми мужчинами. Ни один из них не драматизировал взаимного разочарования. Плотское влечение ослабло, но ничто не смогло помешать их взаимной любви и восхищению друг другом. Главной заботой Потёмкина, когда он установил, что их отношения изменились, стало желание сохранить своё влияние на Екатерину с помощью им самим же избранного заместителя. Она будет принадлежать другому, но он не перестанет обладать ею. Этим «другим» должен был стать молодой и очаровательный украинец Пётр Завадовский. Как только он был представлен императрице в качестве заместителя и одобрен ею, тут же подвергнут испытанию