Она друг Пушкина была. Часть 2 - [34]
Как сообщает Англобер, Сюлливан обладал ещё одним талантом — он оказался чудесным посредником в улаживании династических браков. Сосватал эрцгерцогиню Марию-Генриетту Австрийскую, дочь эрцгерцога Палатина Венгерского, за герцога де Брабанта — будущего короля Бельгии Леопольда II. В 1857 г. пробовал выдать замуж принцессу Шарлоту бельгийскую за эрцгерцога Максимилиана, впоследствии короля Мексики. За различные заслуги перед правительством он удостаивается титула барона (в 1838), а затем графа (в 1847 г.).
Но и личную жизнь Сюлливан неплохо устроил. 30 октября 1834 г. в Вене он женился на Франсоазе Шварц фон Моренштерн, дочери финансового барона эльзасца Густава Шварца и виконтессы Гупи де Кабек Брюссельской. Этот брак, по мнению Фикельмон, уронил достоинство Сюлливана. В 1835 г. в Вене 4 мая Долли встретилась со своим старым приятелем: В Бадене и в Вене виделась с Сюлливаном, бывшим нашим постоянным посетителем, он женат и счастлив. Он испортил своё положение в венском обществе, заключив брак с некой Шварц, дочерью торговца, но с выгодой для себя; она принесла ему большое состояние, молода и хорошо воспитана. При этом весьма одарена — в любом другом обществе её бы оценили по достоинству. Фикельмон, чуждая сословных предрассудков, не только принимала у себя супругу Сюлливана, но даже подружилась с ней. Эта милая и интеллигентная женщина рано ушла из жизни — она умерла 28 апреля 1848 года. Об этом Долли сообщила сестре в Петербург: Бедная жена нашего друга умерла сегодня утром; при моём возвращении (из Италии) я застала её уже на смертном одре. Могу сказать, что в её лице потеряла дружественную и преданную душу и всем сердцем скорблю о ней. Она оставила трёх малолетних детей, которым была нежной и заботливой матерью. От этого брака родилось пятеро детей, двое умерли в раннем возрасте. Сюлливан сам воспитывал трёх сыновей. Сын Шарль унаследовал графский титул и профессию отца — в ранге секретаря служил в бельгийском посольстве в Австрии. Второй сын, Артур, стал управляющим страхового общества «Анкер». Третий сын, Александр, умер в восемнадцатилетнем возрасте.
И последний, весьма любопытный штрих его биографии — волею судеб в Вене Сюлливан встретился с Геккереном, своим бывшим шефом в Петербурге и нынешним послом Голландии в Австрии. К удивлению многих, прежние противники подружились. Пронырливый Геккерен сумел втереться в доверие к новому министру иностранных дел Австрии, бывшему послу в Петербурге графу Булю. Петербург, Россия, возможно, и ностальгические воспоминания о ней — объединили эту троицу. Под покровительством Буля Геккерен и Сюлливан, поднаторевший не без влияния тестя в финансовых аферах, создают в 1858 г. существующее и по сей день акционерное общество «Анкер» — австрийский филиал международного ипотечного картеля. Весьма успешное содружество двух дипломатов приносило огромные доходы. Это было, как заметил Англобер, не очень-то почтенное занятие для полномочного министра королевского двора.
Сюлливан умер 68-ми лет, страдая многими недугами. В числе прочего сильной глухотой. Беспощадный молох наживы превратил «политику и поэзию» в «политику и финансы». Страсть к земным благам уничтожила поэтические струнки его натуры. Вероятно, поэтому его литературные замыслы остались неосуществлёнными. Об этом можно только сожалеть — погублена душа, а вместе с ней и автор, который собирался переложить в новеллу пушкинскую историю.
Красавиц много в Петербурге
Долли ещё не раз будет описывать в дневнике поэтическую красоту Натальи Николаевны Пушкиной: Это такой образ, перед которым можно оставаться часами, как перед совершенным творением Создателя. Но восхищаясь её внешностью, она была невысокого мнения об уме красавицы: Всё же она недостаточно умна, и у неё как будто нет воображения. Иногда Фикельмон приглашала Наталью Николаевну вместе с Пушкиным к себе на званые обеды и ужины[78], но никогда одну на свои дружеские вечера. Натали не стала её приятельницей. Как и довольно неудобные для её кружка жёны друзей графини — княгиня Вера Вяземская, графини Луиза Карловна Виельгорская и Анна Андреевна Блудова. Наталья Николаевна была сдержанной, неразговорчивой, не умела — не из-за отсутствия ума, а от застенчивости — вести беседу, красиво излагать мысли. Для Долли же это качество было в числе непременных достоинств человека. Впрочем, все записи Фикельмон, относящиеся к Пушкину и его жене, давно уже известны в пушкинистике, и я не буду их повторять.
Гораздо меньше сохранилось сведений о других музах Поэта. Пестрящий описанием светских красавиц дневник Фикельмон поможет восполнить этот пробел.
Я уже говорила, что записки графини опровергают миф о её романе с Пушкиным. Очень важно и свидетельство П. А. Вяземского: Пушкин, такой аристократ в любви, не был влюблён в графиню. При этом с присущим ему сарказмом Пётр Андреевич замечает: Или боялся он inseste[79] и ревности между матерью и дочерью? — письмо к жене от 26 апреля 1830 г.
