Она друг Пушкина была. Часть 1 - [57]
По другому и не могла ответить гордая дщерь прославленного полководца! Но заставить умолкнуть сплетников было не в её силах.
Госпожа Хитрово имеет вид серого <…> торгаша, который ездит по всем ярмаркам, чтобы продать за хорошую цену свой товар, который заключается в двух прелестных дочерях, — саркастично, но не без основания заметил князь Д. И. Долгоруков.
Брак с прусским королём не получился. Но Елизавета Михайловна не сдавалась. Следующий объект её притязаний был ниже рангом, но не менее, а может, и более значительной фигурой в европейской политической жизни — князь Меттерних. В одном из своих писем 1825 г. княгине Ливен — влиятельной особе при российском дворе, австрийский канцлер сообщает о приезде в Австрию Хитрово с дочерьми. Как только до сведения Елизаветы Михайловны долетела весть о смерти первой жены князя, она тут же примчалась в Вену. И стала «обхаживать» вдовца. В игру были пущены две козырные дамы — она сама и Екатерина. Хитрово вознамеривается женить меня — на себе или на дочери, — жалуется канцлер своей приятельнице-княгине.
Стратегический ум Елизавета Михайловна унаследовала от отца — полководца Кутузова. Победоносно вела битвы на гражданском фронте! Она умела добиваться желаемого. Нельзя слишком строго судить её за это. От второго мужа у неё ничего, кроме долгов, не осталось. В 1817 г. Николай Фёдорович был отстранён от должности во Флоренции, и семья лишилась последнего достатка — его жалованья. Елизавета Михайловна решает продать собранную мужем бесценную античную коллекцию. Это и было главной целью её поездки в Петербург в мае 1817 года. Она успешно провернула это дело и получила за свои антики большую сумму. Значительную часть собрания — 327 ваз — приобрела графиня А. Г. Лаваль. Пять лет спустя Хитрово добилась ещё одного поразительного успеха в Петербурге. Знакомый Елизаветы Михайловны, французский дипломат Шарль де Флао, так описывает результаты её пребывания с дочерьми в 1823 году в столице: Она сделала всё, что хотела. Двор принял их единственным в своём роде и необычным способом. Хитрово получила, по словам дипломата, 7 тысяч рублей пенсии плюс возмещение за прошлые годы. И ещё, как радостно сообщает в письме мужу Долли Фикельмон, 6 тысяч десятин земли в Бессарабии.
Можно ли судить человека за его бойцовские качества? За желание выжить, победить, утвердиться? Борьба, как сказал Гёте, — принцип жизни: Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день за них идёт на бой!
Но матримониальные планы относительно Екатерины не удалось осуществить. Поскитавшись по Европе, Хитрово несолоно хлебавши вернулась с дочерью в 1826 г. в Петербург. Она привезла с собой мальчика, объявив его внебрачным сыном некой загадочной графини Форгач. Ребёнка определили в петербургский пансион Курнана. Об этом узнаем из дневника графини Фикельмон.
Запись 30 марта 1830 г.: Вчера все мы присутствовали на экзамене и при раздаче наград в пансионе Курнана. Было очень интересно. Среди учеников немало весьма изысканных юношей. Получивший почётную награду Александр Бутовский — юноша 18 лет, некрасив, без всякой осанки, но глаза у него одухотворённые и кроткие с глубоким серьёзным взглядом. Говорят не только об уме, но и гениальности. Феликс тоже получил маленькую награду за немецкий язык.
Феликсу в 1830 году было 10 лет. Его имя ещё раз встречается в дневниковой записи Долли — 2 января 1831 г.: В день Собора пресвятой Богородицы дети нашего семейства — Феликс, Гриша Толстой, Мими Опочинина, София — усыновлённая дочь тёти Нины, и другие — явились в масках поздравить Элизалекс.
После окончания пансиона Феликс продолжал обучение в Петербургском артиллерийском училище, директором которого был Сергей Павлович Сумароков, будущий тесть Эльстона. Несколько лет назад в Баденском общем архиве «Карирус» обнаружено письмо (от 10.5.1840 г.) князя Меттерниха[125] министру Бадена, барону Фридриху фон Тетенборну. Князь предлагает ему включить (с задней датой) в регистр дворянского сословия Бадена Феликса Эльстона, рождённого в Вене (!!!) и окончившего Санкт-Петербургское военное училище. Это было бы полезно для карьеры молодого человека (…) и имело бы большое значение для его будущего. Вероятно, сделано это по просьбе графа Фикельмона, возглавлявшего в это время Военный отдел Министерства иностранных дел Австрии. На выданной Эльстону грамоте о дворянстве стояла дата — 2.1.1826 года. Видимо, в том году, а, не как принято считать, в 1827 г. Хитрово вернулась в Россию.
Возможно, ходатайство Фикельмона о дворянской грамоте было связано с предполагаемым поступлением Феликса после окончания артиллерийского училища (а не Пажеского корпуса, как считалось прежде) в лейб-гвардии Конный полк. Подтверждает это предположение совпадение по годам двух фактов — обращение Меттерниха к министру Бадена в мае 1840 г. и письмо графини Фикельмон сестре от 22 октября того же года. Долли разделяет беспокойство Екатерины из-за возможного назначения Феликса в действующую армию (вероятно, на Кавказский военный фронт) и одобряет её план конфиденциального разговора с графом Орловым. По-видимому, с генералом Алексеем Фёдоровичем Орловым, бывшим командиром лейб-гвардии Конного полка, а с 1836 г. членом Государственного совета и очень влиятельным при дворе человеком. Без акта о благородном происхождении нечего было и думать о поступлении в гвардию. Без подтверждения этого вряд ли был возможным и брак Эльстона с графиней Еленой Сумароковой.
