Она друг Пушкина была. Часть 1 - [50]
Рассматриваю в лупу сантиметр за сантиметром нижнюю часть картины. Всё мерещится размашистая подпись Карла Брюллова. Сотрудники музея при реставрации произвели рентгеноскопию полотна, но автографа художника не нашли. Каждая чёрточка кажется буквой. Присмотришься — всего лишь штришок. Один, второй, третий. Но замечаешь их только при ближайшем рассмотрении. А отдалишься, они превращаются в складки материи. Однако и сейчас, когда рассматриваю цветную репродукцию из каталога, мне видится в левом углу дата — 837 и буквы «юлловъ», а чуть повыше столь характерное, размашистое брюлловское «К», обычно сливающееся с начальной буквой фамилии. Я провела свою экспертизу — отдала в фотолабораторию репродукцию и попросила сделать возможно сильное увеличение той части картины, где чудилась подпись. Фотообъектив ничего не увидел, кроме всё тех же штришков. А мой глаз видит! Видит, и я ничего не могу с этим поделать! Прямо-таки наваждение! И если верить своим глазам, дата — 1837 год — вполне подходящая для моей версии.
Взглянуть на Долли глазами Брюллова!
Тогда, в феврале 1837 года, после тяжёлой болезни Брюллов рьяно взялся за работу и сумел произвести столько прекрасного, что в две недели с небольшим мастерская его обратилась в драгоценную картинную галерею, свидетельствовал другой его ученик, Мокрицкий. И утверждал: был в этой галерее и портрет дочери австрийского посланника графа Фикельмона. Ацаркина в книге о Брюллове говорит, что художник рисовал и графа Фикельмона. Пока не найдено подтверждения, писал ли он других членов семьи. Но отсутствие свидетельств ещё не является доказательством обратного. Ведь создал же он семейную галерею Олениных. Хотя из неё почти ничего не сохранилось. Илья Самойлович Зильберштейн обнаружил в Париже копию Попова с брюлловского портрета Аннеты Олениной. По этому поводу он писал: Если обратиться к лучшим из существующих исследованиям о художнике, то в них можно найти лишь указание, что по возвращению в Петербург художник исполнил в 1837—1838 годах портрет А. Н. Оленина, местонахождение которого неведомо и который известен по гравюре Уткина. Между тем О. Н. Оом, со слов своей бабушки (Анны Олениной. — С. Б.) пишет: «Брюллов был своим человеком в семье Олениных и их дочерей»[107].
Брюллов часто бывал у Е. М. Хитрово. Несомненно, посещал и салон Долли Фикельмон — до поры, пока между ними не пробежала чёрная кошка. Логично предположить, что после портретов Элизалекс и графа Фикельмона он нарисовал графиню, её сестру Екатерину и затем Елизавету Михайловну. Графиня Тизенгаузен была важной дамой — любимой фрейлиной императрицы. Не чуждый светской суеты, Брюллов мог польститься таким заказом. Но она была и хороша собой — высокая, тонкая, с волшебным лицом, как сказал о ней князь Клари-Альдринген. Её прелесть воспел Пушкин в стихотворении «Циклоп». Ю. Глушакова и И. Бочаров предположили, что «Портрет неизвестной» в венецианской вилле князя Клари-Альдрингена является изображением Екатерины работы Брюллова. Если это так, художнику, бесспорно, удалось передать её очарование. Даже репродукция с него, воспроизведённая Глушаковой и Бочаровым, выдаёт почерк Брюллова. Молодая дама запечатлена в платке поверх шляпки с пером. Она как будто только что стремительно, с мороза, влетела в студию художника — раскраснелась, запыхалась, лукаво улыбается. Если существовал портрет Долли Фикельмон, то, вероятно, был лучшим изображением прославленной красавицы. Ни один другой художник не сумел передать прелесть «посольши», которой восхищались Пушкин, П. Вяземский, А. Тургенев, Жуковский. Как любопытно было бы взглянуть на Долли глазами Брюллова!
Она была хороша, эта женщина, любившая Поэта
Экзальтированная Елизавета Михайловна, в отличие от своей младшей дочери Долли, восхищалась гениальным художником. Конечно же, она не могла избежать соблазна — заказать ему свой портрет. По всей вероятности, тот самый, теплицкий.
Мне трудно отказаться от своей версии, что он принадлежит кисти Брюллова. Но попробую поискать и других авторов. Ими могли быть те, кто писал в своё время её отца и её первого мужа графа Фердинанда Тизенгаузена. Например, Рокштуль. Его работы миниатюра неизвестной из собрания Русского музея вряд ли изображает Елизавету Михайловну, как предположили Глушакова и Бочаров. Представленная на ней женщина — в профиль, с каштановыми волосами и маленьким чуть вздёрнутым носиком — не похожа на Елизавету Михайловну. Сухой, академический стиль Рокштуля исключал его из списка авторов теплицкого портрета. Боровиковский? Существовал написанный им портрет фельдмаршала (в составленном Алексеевой каталоге работ художника значится под номером 492). После смерти Кутузова портрет оставался у его жены. Последнее упоминание о нём — в 1827 году (в связи с выставкой, организованной Обществом поощрения художников). Затем следы его теряются.
