Она друг Пушкина была. Часть 1 - [48]
Ю. Глушакова и И. Бочаров в своей последней книге «Итальянская пушкиниана» пытаются убедить, что теплицкий портрет не является работой Брюллова. Что представленная на нём девочка — не Элизалекс, а, возможно, её дочь Каролина Эдмея. Начнём с того, что авторы книги видели картину не в Теплице, а в Вельтрусах ещё до её реставрации. Время уничтожило на полотне брюлловское сияние красок, стёрло с него «воздух», лишило прозрачности и фон, и ткани, и кожу лица, шеи, рук. Повисшая плетью рука восстановила свою пластичность на обновлённом полотне. Брюлловская манера письма очевидна.
Её юная бабушка на предполагаемом портрете Брюллова поистине хороша. Она томно откинулась на парчовые подушки софы. Склонённая голова опирается на руку — раздумчивость, грусть. Эта поза повторяется на многих портретах художника, к примеру, Зинаиды Волконской и знаменитой трагической актрисы первой четверти XIX века Екатерины Семёновой (позднее княгини Гагариной — ныне полотно в Бахрушинском музее в Москве). Их портреты более камерны. Нет пышного декоративного фона. Но все три изображения явно написаны одной и той же рукой: одинаковый наклон головы, то же положение руки, подпирающей щёку и словно застывшей в движении. Эти говорящие брюлловские руки! Семёнова тоже облачена в платье с горностаевой опушкой.
Конечно же, все эти схожести с портретом Елизаветы Хитрово всё ещё не убедительные доказательства в пользу авторства Брюллова. К тому же и факты против меня.
Аргументы в пользу Брюллова
Как я уже отметила, портрет вначале был датирован 1835 годом. Хитрово в ту пору было уже 52 года. А на полотне изображена молодая женщина, лет 23—25, каковой Елизавета Михайловна была в 1805—1807 годах. Художник Брюллов в то время под стол пешком ходил. Он родился в один год с Пушкиным. Можно предположить, что этот портрет написал в Италии. По желанию заказчицы, как это нередко практиковалось, омолодил её. Между 1822—1826 годами Карл часто приезжал в Неаполь, где жила Хитрово с семьёй Фикельмон, — делал в Помпее зарисовки для своей будущей картины. Но сразу же должна оговориться: датировка портрета серединой двадцатых годов (на ней остановились позднее и чешские исследователи) опровергается одной деталью — на его фоне Пашков дом. Воспроизведённый с фотографической точностью, он мог писаться только с натуры. А как известно, Брюллов впервые посетил Москву в 1836 году. Он был очарован второй столицей, бесконечно бродил по городу, делал зарисовки. Тогда он был одержим идеей написать полотно о Москве 1812 года. Эта идея обсуждалась во всех московских салонах, наперебой приглашавших в гости знаменитого живописца. Наверняка Брюллов делился своим замыслом с приехавшим тогда в Москву Пушкиным. Сердце России — Москва олицетворялась художником с образом Кутузова. Визитной карточкой Москвы представлялся ему не Кремль, а именно чудесное творение русского зодчего Баженова. Тогда-то Пашков дом и появился у него в этюднике.
Хорошо, уютно было Брюллову в Москве. А Петербург страшил его. И Пушкин подначивал: Петербург душен для поэта. Но пора было ехать в северную столицу — его давно там ждали. 18 мая 1836 г. Пушкин пишет из Москвы жене: Брюллов сей час от меня едет в П. Б. скрепя сердце; боится климата и неволи. Встречали его триумфально. Водоворот столичной жизни закружил художника. Фикельмоны встретили Брюллова как старого знакомого. Как я уже говорила, он принялся за портрет их дочери Элки. Затем изобразил самого посла. Возможно, начал писать и портрет Долли. Но изображения супругов не обнаружены. Не удалось найти их следов и в Чехословакии. Впрочем, этому есть объяснение. Осенью 1837 года Долли покидает Петербург — едет за границу лечиться. Она отправилась налегке, все её вещи оставались в петербургском посольском особняке. Но в Россию она больше не вернулась. Скучая без родных, в конце декабря 1838 года просит сестру Екатерину прислать портреты матери и её самой. …доставьте мне эту радость, — пишет она. — Брюллов — архитектор, мог бы сделать его много лучше, чем маленький человек. «Маленьким человеком» она называет Карла Брюллова. Видимо, он чем-то крепко насолил ей, если через год после отъезда из Петербурга доброжелательная, сдержанная графиня с неприязнью говорит о нём. Возможно, она и была той светской красавицей, чей портрет, по словам Железнова, остался неоконченным. Родные, конечно, выполнили её просьбу и выслали ей портреты Елизаветы Михайловны и сестры Екатерины. Портреты же мужа и её собственный (неоценённая работа Карла Брюллова) Долли, вероятно, решила оставить на память сестре. До революции они могли находиться в петербургском дворце Юсуповых, наследовавших имущество Екатерины Тизенгаузен. А затем попасть в запасники какого-нибудь музея, где хранятся и поныне как изображения неизвестных.
Представим себе, что суетная Елизавета Михайловна Хитрово захотела подарить дочери свой лик той поры, когда она была в цветущем возрасте. Она просит Брюллова омолодить её на портрете. Художник всё ещё не отказался от идеи написать полотно о войне 1812 года, главной фигурой которого был бы Кутузов. Брюллову было трудно отказать в просьбе дочери полководца.
