Она друг Пушкина была. Часть 1 - [47]

В апреле 1822 года вновь созданное в России Общество поощрения художников выделило двум братьям пенсион для обучения живописи в Италии. В Неаполе Александр, а затем и Карл познакомились с австрийским посланником Шарлем Фикельмоном и его молодой красавицей женой Долли Тизенгаузен. Так знаменитое трио — Елизавета Михайловна Хитрово, её дочери — Екатерина и юная посланница Долли вошли в жизнь и творчество художников Брюлловых. Четырёхлетний пансион давно кончился, а Брюллов всё не возвращался в Россию. Теперь он сам себя обеспечивал — от заказов не было отбоя, да и появились богатые покровители — Юлия Самойлова, Анатолий Демидов. В 1836 г. Брюллов наконец появился в Петербурге. Здесь вновь встретился с Фикельмонами. Модному художнику тут же заказали портрет двенадцатилетней Элизалекс — ныне в собрании Теплицкого замка. В экспозиции Теплицкой художественной галереи находится изображение Елизаветы Хитрово работы неизвестного русского художника.

Впервые я увидела цветную репродукцию с портрета Хитрово в венском доме бельгийского дипломата Жоржа Англобера. Он показал мне свою уникальную коллекцию гравюр и документов наполеоновской эпохи. Профессия дипломата отнюдь не мешала его исследовательской деятельности. Напротив, обширный круг знакомств помогал его собирательству. Жена его — австрийка, и он, вопреки дипломатическому статуту, до самой пенсии работал в Австрии культурным атташе. Из Вены легко совершал «набеги» в соседние страны — Италию, Чехословакию, Германию. Всегда возвращался с добычей. Этот удивительный энтузиаст организовывал для французских и бельгийских любителей истории экскурсии по местам сражений с армией Наполеона. Во время одного из посещений Кульма побывал в Теплице и приобрёл в музее замка каталог выставки «Собрание друзей Пушкина в Теплице».

На обложке каталога воспроизведена цветная репродукция с портрета Элизалекс Фикельмон, написанного Карлом Брюлловым. После Второй мировой войны картинная галерея Клари-Альдрингенов была вывезена из замка и разрознена. Часть собрания, в том числе и брюлловская работа, оказалась в Вельтруском дворце. Сюда собрали произведения искусства из многих чехословацких имений. Архивы Клари-Альдрингенов попали в другое хранилище — в Дечинское рукописное собрание. Мебель, утварь оказались в каком-то ином месте. Долгое время картины, архивы бывших дворянских усадеб практически не были доступны исследователям. В семидесятые годы началась реставрация замков. Восстановлен был прежний интерьер и Теплицкого дворца Клари-Альдрингенов. Он стал притягательным центром для пушкинистов.

Авторы каталога «Собрание друзей Пушкина в Теплице» — чешские искусствоведы Сильвия Островская и Квета Кржижова — первоначально датировали портрет Е. М. Хитрово 1835 годом.

— Да ведь это Брюллов! — воскликнула я, рассматривая репродукцию. — Типичный для него колорит — золото, пурпур, густой синий цвет! Брюлловская пышность и декоративность! И этот мягкий, наполненный воздухом фон с обязательным для его ранних портретов пейзажем!

— Да, похоже на Брюллова, — согласился со мной Англобер.

Я одолжила у него каталог и дома стала сравнивать портрет Елизаветы Михайловны с другими работами художника в «Альбоме произведений Брюллова». Вот Юлия Самойлова с приёмной дочерью Амацилией Пачини («Маскарад») — та же декоративность, яркость колорита с преобладанием пурпура! На плечах у Самойловой, как и у Хитрово, подбитая горностаем накидка — атрибут величавой красоты. И — удивительно! — внешняя похожесть моделей. Брюллов впервые увидел Самойлову в салоне Зинаиды Волконской в Риме. Она не вошла — влетела в зал. И сразу же покорила художника удивительной женственностью и грацией. Ему показалось, что она вышла из рамы его знаменитого «Полдня». Этот идеал женственности будет повторяться и повторяться в творчестве художника. В «Последнем дне Помпеи» он проглядывает по меньшей мере в пяти женских лицах. Он и в облике Иулиании Клодт, Анны Олениной, Екатерины Салтыковой, сестёр Амацилии и Джованины Пачини («Всадница»), Джульетты Титтони. И даже «Девочка в лесу» — одна из последних работ художника (собрание Титтони в Риме). «Элка» — Элизалекс Фикельмон — потому так и удалась Брюллову, что в ней, подростке, он увидел свой образец женской красоты.

Брюллов, как известно, писал далеко не всех красавиц. Пушкин не сомневался, увидев его Натали, художник тут же срисует её. А косая Мадонна Наталья Николаевна не вдохновила его. Железнов, ученик Брюллова, вспоминал, что однажды он отказался дописать портрет известной светской красавицы из-за кислого выражения её лица. Натали же всегда была меланхолична.

Элизалекс превратилась в удивительную красавицу. Она была прекраснейшей женщиной своего времени, — передавал семейное предание её внук князь Альфонс Клари-Альдринген. При этом была очень похожа на свою бабушку. Сходство это особенно явственно в двух портретах, о которых идёт речь. Только бабушкины черты у внучки смягчены — словно отшлифованы тонким резцом. Ещё сильнее проступает эта похожесть на портрете Элизалекс 1853 года работы Антона Айнсле. Молодая женщина изображена в пурпурной бабушкиной, отороченной горностаем накидке. Губы чуть-чуть приоткрыты. Будто она хочет сказать: «Смотрите, как я похожа на бабушку!» Красивые плечи тоже от бабушки. За то, что любила выставлять их напоказ, Хитрово заслужила (говорят, с лёгкой руки Пушкина) прозвище