Она друг Пушкина была. Часть 1 - [152]

— затянула грудным голосом певунья. Как вдруг услышала громкое рыдание Пушкина. Обхватил голову руками, плачет, как ребёнок, и приговаривает: «Твоя песня мне всё нутро перевернула, не радость, а большую потерю она мне предвещает!..»

Пушкин женится на Гончаровой, — между нами сказать, — на бездушной красавице, и мне сдаётся, что он бы с удовольствием заключил отступной контракт, — писал С. Д. Киселёв к H. С. Алексееву 26 декабря 1830 г.[321]. Я. И. Сабуров очень метко назвал сей поступок Пушкина ставкой игрока: Здесь не опомнятся от женитьбы Пушкина; склонится ли он под супружеское ярмо, которое не что иное, как pool purl[322]. Осведомлённый о сердечных делах Пушкина Вяземский удивлялся: любит одну, женится на другой! А вот как сам Пушкин сказал о предстоящей женитьбе в письме к Плетнёву от 31 августа 1830 г.: Милый мой, расскажу тебе всё, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха тридцатилетнего возраста хуже 30-ти лет игрока. <…> Между тем я хладею, думая о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. <…> словом, если я не несчастлив, по крайней мере не счастлив… Чёрт меня догадал бредить о счастье, как будто я для него создан. За неделю до свадьбы вновь о том же в письме приятелю юности Н. И. Кривцову: В тридцать лет люди обыкновенно женятся — я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчёты[323]. Так трезво, буднично, с предварительными домашними расчётами вступил Поэт в супружество с этой беленькой, чистенькой девочкой с лукавыми глазками гризетки (слова Туманского). Притирание было нелёгким. После первой брачной ночи на целые сутки исчез из дому, забыв в кругу приятелей о молодой жене. Нелады с родителями Гончаровой, особенно с матушкой, рикошетировали ссорами с Натали. Реальность быстро отрезвила Пушкина — мечты о неземном счастье растаяли. Всякая радость стала неожиданностью. Но он успокоился, притерпелся, привык. Позднее зрело, умудрённо скажет: На свете счастья нет, но есть покой и воля! Он поистине обрёл покой в первые супружеские годы. И даже полюбил тихое, доброе создание Натали. Не как Собаньскую — безумно, страстно, судорожно, а как-то по-родственному, земно и спокойно. «Я вас люблю любовью брата…» Я думаю, в любви Пушкина к жене было очень много именно этого братского чувства.

Натали на некоторое время спасла Пушкина от Собаньской. Неудовлетворённая духовность толкала Поэта к другим женщинам. Завязывались новые романы — их немало было у семейного Пушкина. Но вот в апреле 1834 года в дневнике Пушкина появляются загадочные записи о некой «S.» и «К. S.». В комментариях к дневнику безответственно указывается, что таинственная «S» — А. О. Смирнова. Хотя, упоминая о ней, Пушкин обычно не зашифровывал её имя. К примеру, в том же апреле записал: Разговоры несносны. Слышишь везде одно и то же. Одна Смирнова по-прежнему мила и холодна к окружающей суете. И вдруг его залихорадило — 7, 8, 10 апреля он ищет средь шумных балов и раутов своё инкогнито. Ищет, тоскует. И даже успевает объясниться.

Запись 7 апреля: Вчера у гр. Фикельмон. S. не была. Впрочем, весь город.

8 апреля 1834 г.: Вчера rout у кн. Одоевского. Изъяснение с S. К.

10 апреля. Вчера вечер у Уварова — живые картинки. Долго сидели в темноте. S. не было — скука смертная.

Совершенно новая, утаённая от биографов страничка жизни Поэта! Обратите внимание — Пушкин надеялся встретить свою S. К. у Фикельмон. Значит, это была дама высшего аристократического общества. В салоне Долли вертелось много поляков — корнет Кавалергардского полка Роман Сангушко, сенатор на русской службе Марцелин Любомирский, графы Любинские — сын и отец Томаш (министр юстиции Царства Польского), князь Любецкий — министр финансов Польши, князья Радзивилл и особенно отличаемые графиней Фикельмон — помощник статс-секретаря по департаменту Царства Польского Адам Ленский и князь Ефстафий Сапега. Все они были из приятельского круга Собаньской. Князя Любомирского, семью Сапеги (за одного из сыновей князя Сапеги вышла замуж её дочь) и графа Потоцкого она назовёт в письме к Бенкендорфу в числе людей, составляющих её постоянное варшавское общество. Вполне возможно, что в начале апреля Собаньская вдруг объявилась в Петербурге. Незнакомка в записи Пушкина обозначена её инициалами — К. S. Или правильнее С. S. — именно так подписала она свою записку к Поэту. У Каролины были веские основания для приезда в столицу — она пыталась вернуть благосклонность императора и, вероятно, добивалась у него аудиенции. Подробнее об этом расскажу в следующей главе. В Петербурге польские друзья ввели Собаньскую в салон Долли Фикельмон. Пушкин встретился с ней — и вновь завертелась любовная карусель. Чем кончилось изъяснение с Каролиной — неизвестно. Да и чем оно могло кончиться, когда оба уже нашли успокоение в семейной жизни. К тому же у Собаньской были в это время заботы и поважней. Посмотрим, нет ли у самого Пушкина следов этой апрельской встречи. Вот, пожалуйста, — неожиданное раздумье о