Он пришел. Книга первая - [40]
Просторное платье из темно-голубого шелка слегка колыхалось от налетающего со стороны большого пресноводного озера ветерка. Оно не скрывало, что женщина была на шестом месяце беременности. А рядом с ней по пляжному песку бегали и прыгали маленькие беззаботные детишки.
Четверо малышей, два мальчика и две девочки, рожденные двойняшками с разницей в полтора года, Йоктан и Гарим, открыли свои глаза через три года после авиакатастрофы; Йафа и Шева сбросили тяжелый камень с ранимого сердца Сары. И вот! Теперь она узнала от доктора, что под ее высокой грудью бьются еще два сердечка маленьких созданий, которые в скором будущем откроют себе проход к земному свету и этим помогут Саре избавиться от остатков душевной боли.
Жар майского солнца приводил в движение надводный воздух. Он колыхался, и это привлекало взоры многих, находящихся в это время на пляже, потому что прелесть такого видения успокаивала внутренний мир каждого, смотрящего на происходящее. В последующий миг над озером появился сверкающий серпантин сияющих звезд и это чудное видение привлекло всеобщее внимание.
Мираж над озером Кенерет стал разрастаться.
Сверкающие звезды служили основой колосального строения из белокаменных стен, уходящих в небеса. По широким белым лестницам поднимались в белых талитах люди с длинными копьями. Дойдя до открытых высоких ворот, остановились и встали лицом друг к другу. Но лиц их не было видно. Они подняли копья над собой и соединили их наконечники над центром широкой лестницы.
В открытых воротах появился первосвященник Храма Господня и поднял свой взор вместе с воздетыми руками в поднебесье.
Все озарилось радужным светом, и на первую ступень встал тот, ради кого был выстроен такой торжественный прием. Никто не видел прикосновения его ног к ступеням белокаменной лестницы. Он поднимался, не оборачиваясь, но каждый ощущал на себе его пронизывающий взор. Над его изголовьем появилось свечение, и за его спиной образовался светящийся факел, а под ногами родилось живое облако. Свечение над изголовьем усиливалось, и только теперь перед взорами многих присутствующих предстало видение теней, помогающих избранному подниматься по ступеням Храма Господня. Следом за ним, не спеша, поднимались живые тени, которые выходили из-под звезд над водой.
Все взрослые и дети, пребывающие в этот момент на побережье озера Кенерет, завороженно наблюдали за происходящим над тихой озерной гладью. Даже новорожденные смотрели молча, но полностью открытыми глазами.
Наступил момент, когда избранный встал перед первосвященником.
Сара ощутила комок, подкативший к горлу. Сердце взволнованно забилось. Вся душа запылала и начала вырываться из тела. Уста Сары шептали одно слово и это было имя ее сына: «Ромах! Ромах! Сын мой!» И в этот момент из факела за спиной избранного засветился взор небесно-голубого цвета. Сара не могла больше себя сдерживать и закричала «ЙеhИШИЭЛьРоМаХ!», но как только она произнесла это имя, мираж стал исчезать и очень скоро растаял совсем. Однако слово, произнесенное Сарой, продолжало свой путь над озером. Громкое эхо полного имени разносилось между двух высоких холмов и врезалось в слух каждого, кто находился рядом с этим водным массивом.
Йоктан, смотря в глаза матери, спросил: «Мама! Почему из твоих глаз льются слезы? Зачем тебе понадобилось копье??» Ее взгляд уходил в небеса, и шевелящиеся губы что-то нашептывали. Затем, придя в себя, она спросила у первого из двойняшек: «А почему ты решил, что мне понадобилось копье?» – «Потому что ты кричала «ромах» а это означает копье!» – отвечал Йоктан. И только теперь Сара обратилась ко всем своим детям так: «Запомните это имя РОМАХ! Это имя вашего старшего родного брата! Наступит день, когда он соединится с нами, и тогда наша семья станет полной». Маленькая Йафа, смотря на маму, плакала в голос. А затем перестала плакать и, посмотрев на маму Сару, спросила тонким голоском: «Наш братик придет завтра?» Из Сариных глаз ручьем лились слезы, но эти слезы были от появившейся радости надежды, на реальность счастливого будущего.
Вечером того же дня Мордехай возвращался с работы немного взволнованным. Сидя в автобусе дальнего рейса, он размышлял: «Как я должен сказать моей любимой Сарочке о том, что произошло со мною сегодня после полудня? А вдруг она мне не поверит, и эта чудная новость встревожит ее сердечко, и ее глазки снова станут плакать? Однако я уверен, что она обязательно меня выслушает и поверит! Почему моя жена должна мне верить? Потому что, во–первых, я люблю Сару; во-вторых, она мой друг; в-третьих, я никогда не обманывал мою жену ни словом, ни делом, ни помыслом; в-четвертых…» – на этом его мысли прервались. «Пожалуйста, извините!» – услышал он и рядом с ним на свободное кресло присела молодая красивая девушка. От нее исходил аромат весны. Черные жгучие глаза источали необыкновенные искры. Загоревшее молодое тело вырывалось из-под красной майки на тонких бретельках. Полуоткрытый животик до бедер и очень короткие шортики подчеркивали длинные точеные ноги в блестящих бежевых колготках. В ней кипел огонь, и она этого нисколько не скрывала. Через мгновение ее припухлые губы открылись, и изо рта полилось такое красноречие, которому позавидовали бы многие философы и авантюристы. А затем она коротко проговорила: «Вот и хорошо! Даже очень хорошо! Мои родители называют меня Анатасией! Друзья зовут меня Натой! Но мне нравится имя Натас. А как зовут вас, молодой человек?» – и ее пристальный взгляд упал на Мордехая.
