Омут - [9]

Ладно, смирюсь с неудобствами. Всего-то несколько дней. Не успею привыкнуть к корыту, как уже вернусь в свою маленькую спокойную ванную, чьи белые кафельные стены надежно прячут меня от людей, мира, всего.

(Дописано утром следующего дня).

Денек выдался сильно так себе.

Едва я успел подсушить волосы, как заявился староста деревни. Староста – слово-то какое. Я как будто из вагона вышел непосредственно в машину времени. Предупредить о своем визите он не удосужился, как и постучаться. Явись он на полчаса раньше, и я был бы застигнут в корыте, с торчащими из воды коленями и пеной, стекающей с волос в глаза.

Старосту зовут Грольве Лаош. Ему около пятидесяти лет, и в его внешности, как и в имени, роанское сочетается с кшаанским: хищный крючковатый нос, блеклые узкие зеленоватые глаза и угольно-черные в прошлом, теперь высеребренные сединой жесткие волосы. Наличие в его жилах крови сразу двух враждебных нам наций делает сам факт того, что ему удалось возглавить хотя бы крошечное, затерянное в глуши ровеннское поселение, удивительным. Если в его характере слились роанская расчетливость и кшаанская хитрость (а так оно, вероятно, и есть), тем, кто не относится к его подданным, следует держать с ним ухо востро. Интересы деревни – его маленького королевства численностью в сто двадцать шесть человек (сто двадцать семь минус один) – он наверняка защищает хорошо. Предварительно сам же их определяя.

В нашем кратком разговоре мне с самого начала дали понять, что деревенского радушия надолго не хватит, поэтому мне следует продемонстрировать моментальные и эффективные методы работы и убираться. Что конкретно от меня требуется, он обозначил прямо:

– Изгоните ее.

– Ее? – вцепился я в слово.

– Призрака, – уточнил Лаош.

– Призраков не существует, – заметил я с кроткой интонацией санитара психиатрической клиники, беседующего со склонным к приступам буйства пациентом.

– Прекратите, – грубо прервал он меня. – Я живу не первый день. И я слышал о таких, как вы.

Признаться, его замечание застало меня врасплох. До сих пор «Серебряной Лисице» удавалось сохранять факт своего существования в секрете, то ли по причине высокоэффективных мер безопасности, то ли вследствие немногочисленности ее сотрудников (склоняюсь к последней версии).

– Таких – каких? – уточнил я, состряпав недоуменное выражение лица.

– Вы не из полиции, – отрезал Лаош.

– Откуда же я?

– Вам лучше знать, господин Управомоченный, – с нахальной усмешкой Лаош уставился на меня.

Прицельного столкновения взглядов я никогда не выдерживал, поэтому отвел глаза.

– Почему вы сказали «ее»? – вернулся я к заинтересовавшему меня моменту.

– Я сказал так, как мне было удобно, и не собираюсь отчитываться за каждое свое слово ни перед вами, ни перед кем-либо еще.

– Почему вы заранее уверены, что действует призрак?

– Кому такое под силу? – Лаош говорил, как рычал. – Точно не человеку.

– А любой призрак, вы полагаете, на это способен? – фыркнул я.

Лаош молча, с ледяным презрением посмотрел на меня. Я почувствовал, как во мне шевельнулась злость.

– Ладно, предположим, это действительно призрак, – я дернул уголком рта, демонстрируя, с каким презрением отношусь к этой абсурдной идее. – Я не могу просто взять и изгнать ее. Как вы это себе представляете: раз, два, три, пошла вон – и полный штиль? – я начал разговаривать резко, собеседнику в тон.

В глазах Лаоша мелькнул если не страх, то опасение. Не стану отрицать, мне это понравилось.

– То есть вы позволите этой опасной твари бродить здесь и дальше? А она бродит. Вчера в мое окно влетел камень и разбил его. В другом доме окно лопнуло без всяких видимых причин. Осколком стекла едва не ранило маленькую девочку. И в деревне стало слишком тихо. Ни одна собака не залает. Местное зверье прячется.

Я сделал вид, что пропустил мимо ушей все, кроме упоминания о брошенном в окно камне, и выдвинул предположение, что происшествие могло быть результатом личной инициативы кого-то из сельских.

– Вы считаете, у селян есть мотивы швыряться камнями в мои окна? – спросил Лаош очень тихим и очень яростным голосом.

– Нет. Я считаю, что вы должны позволить мне действовать так, как я считаю нужным, – спокойно объяснил я.

Несколько секунд Лаош ненавидяще рассматривал меня своими ледяными глазами, потом процедил:

– Допустим, я предоставлю вам свободу действий. Что вы намерены делать, если изгнать ее вы не способны? Тот мальчишка, которого нам прислали из города, только взглянул на убитого, позеленел и удрал.

– Ну, я-то еще не позеленел, и я не говорил, что не могу изгнать ее вообще. Это невозможно сделать прямо сейчас. У меня недостаточно сведений.

Из того, как я формулировал фразы, следовало, что я уже признаю возможность существования призрака. Непозволительная прямолинейность. Впрочем, очевидно, что попытки заморочить Лаошу голову не пройдут. Он знал больше, чем следует, задолго до нашей встречи.

– Какие сведения вам нужны?

– Трудно указать, какие конкретно. У вас есть что еще сообщить мне по делу?

– Нет.

– Я расспрошу селян.

– Я уже поговорил с ними. Им нечего вам рассказать.

– Моя должность не предполагает посредников.