Омут - [22]

Мне не хотелось слушать его.

– Это проблемы вашего селения. Девушка не была одной из вас. Она не имела отношения к вашему договору с демоном. Вы не имели права ее трогать.

– Как вы бы поступили? – прорычал Лаош. – Ей… просто не повезло. Она оказалась не в том месте, не в то время.

– Да, – медленно выговорил я. – Конечно, это случай виноват, что вы ее убили.

– Если выбирать между своим человеком и чужим, кого вы отдадите на смерть?

Я перебил его.

– Расскажите мне о ней.

– Она пришла из леса, но не со стороны города, где лишь лесная полоса, а с противоположной, западной стороны, где чаща простирается бесконечно. Она была странная. Не говорила, а только выла, как зверь. Одежда на ней была разорвана, но не так, как если бы она разорвала ее, блуждая в лесных зарослях, а как будто ее кто-то разорвал на ней.

Мы приняли ее, успокоили. Кажется, она обрадовалась людям. Она уснула и спала почти сутки. За это время мы узнали, что Он вернулся. Это так совпало… возвращение… и девушка. И мы были бы избавлены от тяжести выбора, хотя бы на полгода. Как будто сам бог послал ее к нам.

– Бог! – процедил я сквозь зубы. – Вы определитесь в отношениях с богами. Вы еще верите, что они вам покровительствуют?

– Никто не знал, кто она, откуда она, как оказалась в лесу, что с ней произошло. Никто не знал даже ее имени. Мы решились отдать ее. Прежде жертвы умирали тихо… Совсем тихо. Бог вдыхал их жизнь, как пылинку, в одно мгновенье. Но эта девушка, она не только сама была странной… она и умирала странно. Долго… Она кричала, умирая, и от ее криков мы все сходили с ума.

– Она кричала, – сказал я с внезапной горечью, – потому что она не умирала. Ее убивали.

– Я был там, у поляны, за деревьями, – продолжил Лаош. Его глаза, застыв, слепо смотрели в одну точку. – Я стоял, и слушал, и бесконечно сожалел о том, что мы сделали. Я не мог видеть, но чувствовал, как бог борется с ней, чтобы забрать. Он рывками вырывал душу из ее тела.

– Достаточно, – произнес я ледяным тоном.

Секунд тридцать мы молчали. Лаош выглядел взволнованным и жалким.

– На рассвете отправляемся на изгнание. Ее отчаянье растет, и медлить нельзя. Вы отправляетесь со мной, только вы один. Принесите веревки, которыми вы ее связывали, – я поднялся на ноги и направился к выходу.

– Веревки там, на поляне, – блекло произнес Лаош. – Возле камня. Как вы узнали о жертвоприношении?

Я остановился.

– Мне подсказал символ на спине убитой женщины. Имя бога. Оно было вырезано на жертвенном камне, и его контуры отпечатались на коже девушки во время жертвоприношения. Вы поняли, как она убивала? Она только заставляла ощутить то, что она сама испытала во время смерти. Вот и все. Символ, следы от веревок, полопавшиеся сосуды. Загипнотизировав человека, можно внушить ему, что на его ладони раскаленная монета, и круглый ожог останется, хотя никакой монеты на самом деле не было. Это схожее воздействие, но оно в тысячу раз сильнее.

– Как вы намереваетесь поступить с нами? – спросил Лаош.

– Мои намерения не имеют значения. Намного важнее, как ваши действия оценит закон.

– Мы же все замешаны в этом. Никого чистого. Вы добьетесь ареста всех?

– Я сделаю все, что смогу, – угрожающе пообещал я.

– А как вы определите, кто виновен в большей, а кто в меньшей степени? Нас будут судить только за девушку или за всех жертв в период двухсот пятидесяти лет? Тогда это обещает стать процессом века. И вам так сразу поверят, вам одному? Мы все будем всё отрицать. Вам придется вызвать мертвую девушку, чтобы хотя бы она подтвердила ваш рассказ. Но она немая! – Лаош издевательски рассмеялся.

– Прекратите кривляться, Лаош. Я сумею собрать достаточное количество улик. Каждая обугленная травинка будет свидетельствовать против вас, – я толкнул дверь и вышел на крыльцо. – Здесь все переменится. Эта сумрачная история с богом в лесу закончится.

Я едва расслышал вопрос Лаоша. Он прошелестел, как высохший осенний лист, на который наступили ногой. Я раздавил его. Вчера я гордился бы собой, но не сегодня.

– Что значит – «закончится»?

– Мы сделаем так, чтобы он не возвращался.

– Вы о нашем боге?

– Да. Вовсе не бессмертном и всемогущем, что бы вы там ни думали.

– Это будет ужасной ошибкой.

Я не оглянулся.

– Почему же?

– Вся сила дальминиса – это сила бога. Вы не можете избавиться от бога, не лишившись при этом его чуда.

Я знал, как мне ответить. Знал заранее.

– Пусть так. Но позволить вам продолжать делать то, что вы делаете, я не могу. Это преступление. Вы что, действительно рассчитываете, что я разрешу вам прикармливать вашего бога смерти и далее?

– Но дальминис – сама жизнь. Каждый год он спасает жизни стольких людей. Даже если мы совершаем преступление, мы идем на это ради благой цели. И если вы убьете бога, вы будете намного хуже нас.

– Если только в собственной совести. Фактически я никого не убью. Просто зачистка очередной нечисти. Даже если бы я разделял ваш взгляд на ситуацию и испытывал к вам сочувствие, существуют законы, по которым преступник должен быть наказан.

– Вы не измените свое решение?

– Нет, – ответил я. – Я не меняю своих решений. И всегда завершаю то, что начал.