Олимпиец - [11]
После той первой мили я не показывал лучшего времени, и это огорчало. Когда тебе мало лет, самоуверенности обычно хоть отбавляй, я тогда думал, что в следующем же забеге пробегу милю за четыре минуты, но получалось то 4.05, то 4.06. В клубе кое–кто из парней посмеивался, говорил, что мне с секундомером подфартило; я знал, что сперва обо мне так думали и другие милевики — явился, не запылился, взял и всех обогнал. На первой совместной тренировке после того забега Джек Броган меня почти не замечал.
Большинство забегов я выиграл, несколько проиграл.
Как я и ожидал, Дес Томпкинс накинулся на меня из–за Сэма:
— Сэм Ди, небось, считает, что твоя победа на милю — его заслуга. Наверное, сказал тебе, что этой победой ты обязан ему.
— Ну, отчасти так оно и есть, — ответил я сдержанно. — Без него я вообще бы не побежал милю.
Тут ему было нечем крыть, правда, есть правда. Помолчав с минуту, он сказал:
— Ты бы лучше решил, кто тебя тренирует — я или он. Только не думай, что ты уже всё знаешь, если один раз хорошо пробежал милю. Тебе ещё многому надо учиться, а у него ты не получишь того, что нужно, уж я‑то знаю. Да и какого чёрта я буду учить тебя одному, а потом ты пойдёшь к нему и он будет тебя учить другому?
Вопрос о тренере для меня был ясен, но я понимал и Деса, к тому же мне не хотелось уходить из клуба — тут тебе и условия, и соревнования, и добиться кое–чего можно, и я промолчал.
— Сэм Ди, — сказал он, — не тренер, а просто случайный человек. Кого из бегунов он воспитал?
— Тома Берджесса.
— Том вовсе не находка Сэма, ещё до встречи с ним он бежал за Йоркшир.
— У Сэма он стал бегать лучше.
Тут уж Дес совсем вышел из себя:
— Лучше? Посмотри–ка в книги рекордов и увидишь, чего он добился. Посмотри, как он бежал в Мельбурне в прошлом году на десятитысячной дистанции. Каким он пришёл к финишу? Двадцать восьмым!
— Но он же растянул связку.
— Удивительное дело, что стоит ученику Сэма проиграть, как выясняется, что он растянул связку.
— Я подумаю, ладно?
Но Дес не унимался:
— Что он вообще понимает в атлетике? Чего он добился? Спроси у любого тренера в Лондоне, в стране, все скажут, что Сэм пустозвон.
Я и тут промолчал, потому что уже слышал отзывы о Сэме других тренеров. Всё же одно я понял хорошо: либо ты за Сэма, либо против него, другого выхода нет; что касается лично меня, я за него.
Уже месяц, как я получал пособие по безработице. Как–то во время тренировки Сэм спросил:
— Нашёл работу?
— Нет.
— Я найду тебе работу.
Через пару дней он повёл меня к некому Стенли Лингу, который жил поблизости от Марбл Арч. Я никогда ещё не видел такой большой квартиры — только в одном кабинете разместились бы три наших квартиры. Там были толстые, пушистые ковры, обитые белой кожей стены, огромные люстры, коктейль–бар и большущий телевизор. Всё это, наверно, стоило кучу денег. Но сам владелец оказался простым кокни, невысоким и широкоплечим, а такое лицо я в наших краях встречал у боксёров: голова широкая, лоб низкий, зачёсанные назад чёрные волосы и маленькие тёмные глазки, похожие на два камушка.
Я и раньше слышал, что он интересуется лёгкой атлетикой и другими видами спорта, а свои миллионы заработал на металлоломе и военных поставках. Он посмотрел на меня, потом на Сэма и спросил:
— Он хорош? Из него будет толк?
А Сэм ответил:
— Стен, он хорош уже сейчас, а станет великим. В первом же забеге на милю он показал 4.01.
— Знаю, всё знаю, — сказал тот, — но это было один–единственный раз.
— Поверь мне, ещё до конца сезона он выйдет из четырёх минут.
Тогда Линг встал. Маленький, в длинной куртке из верблюжьей шерсти, а туфли из крокодиловой кожи — вот бы мне такие. Чуть покачиваясь, он подошёл к бару.
— А что скажешь насчёт последнего забега? Приплёлся за 4.08. Для будущего рекордсмена слабовато, а?
— Это потому, что мне мешали работать, — ответил Сэм, — его сбили с толку мои завистники. Он слушал их вместо меня, и все мои труды пошли насмарку. Я сказал: «Если хочешь тренироваться у клубного тренера, а не у меня, если хочешь погрязнуть в посредственности, уходи, но помни — возврата не будет». Стен, ты слишком много пьёшь. — Он подошёл и похлопал Стена по животу. — Твоё физическое состояние явно ухудшилось.
Лингу, видно было всё равно. Он налил себе полстакана виски и сказал:
— Как я понимаю, молодой человек не пьёт. — Потом добавил: — Я делал твои дурацкие упражнения две недели, так по мне уж лучше чувствовать себя плохо.
Сэм ответил:
— Надо продолжать, и ты почувствуешь себя, как никогда в жизни. Почему надо обращаться со своим телом хуже, чем со своей машиной?
Линг залпом выпил неразбавленный виски и сказал:
— Зря теряешь со мной время, Сэм. Если уж мне суждено отправиться к праотцам, я сам выберу дорогу.
Тут в комнату впорхнула эта пташка, настоящая куколка, наверно, вдвое моложе его, в зеленоватой шёлковой блузке и брючках того же цвета, блондинка, на голове построено что–то немыслимое, а грудки заострённые, будто в тебя прицелились.
— Как поживаете, красотка? — спросил Сэм. — Стоит мне вас увидеть, я сразу чувствую себя молодым.
— Вы и есть молодой, я имею в виду по духу, — ответила она. — Хоть бы Стенли у вас здоровья подзанять.
Вашему вниманию предлагается один из трех посвященных футболу романов Брайана Глэнвилла — «Вратари — не такие, как все» (1971). Его герой — юный голкипер Ронни Блейк — персонаж вымышленный, как и все его товарищи по клубу, да и сам клуб — «Боро Юнайтед». Но соперники «Боро» по чемпионату и Кубку Англии — реальные команды и игроки, среди которых читатели встретят хорошо, знакомых Чарльтона и Беста, Бенкса и Гривса и многих, многих других. Тем, кто помнит славные времена английского футбола, эта книга навеет немало приятных воспоминаний, болельщики молодого поколения откроют для себя много нового.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
В 1000 и 1001 годах в геолого-исследовательских целях было произведено два ядерных взрыва мощностью 3,5 и 10 килотонн соответственно.
«Сталинград никуда не делся. Он жил в Волгограде на правах андеграунда (и Кустурица ни при чем). Город Иосифа не умер, а впал в анабиоз Мерлина или Артура. То тут, то там проступали следы и возникали звуки. Он спал, но он и боролся во сне: его радисты не прекращали работу, его полутелесные рыцари — боевики тайных фемов — приводили в исполнение приговоры, и добросовестный исследователь, знаток инициаций и мистерий, отыскал бы в криминальной газетной хронике закономерность. Сталинград спал и боролся. Его пробуждение — Белая Ротонда, Фонтан Дружбы, Музкомедия, Дом Офицеров, Планетарий.
«…Вообще-то я счастливый человек и прожила счастливую жизнь. Мне повезло с родителями – они были замечательными людьми, у меня были хорошие братья… Я узнала, что есть на свете любовь, и мне повезло в любви: я очень рано познакомилась со своим будущим и, как оказалось, единственным мужем. Мы прожили с ним долгую супружескую жизнь Мы вырастили двоих замечательных сыновей, вырастили внучку Машу… Конечно, за такое время бывало разное, но в конце концов, мы со всеми трудностями справились и доживаем свой век в мире и согласии…».
Роман, написанный на немецком языке уроженкой Киева русскоязычной писательницей Катей Петровской, вызвал широкий резонанс и был многократно премирован, в частности, за то, что автор нашла способ описать неописуемые события прошлого века (в числе которых война, Холокост и Бабий Яр) как события семейной истории и любовно сплела все, что знала о своих предках, в завораживающую повествовательную ткань. Этот роман отсылает к способу письма В. Г. Зебальда, в прозе которого, по словам исследователя, «отраженный взгляд – ответный взгляд прошлого – пересоздает смотрящего» (М.