Олигархи. Богатство и власть в новой России - [45]

Волна молодежного бунта нарастала медленно, но становилась мощной силой, требовавшей перемен, что позже нашло свое выражение в сатирических текстах песен, которые лишь немного не дотягивали до конфронтации с системой. Алексей Юрчак, в начале 1980-х руководивший ленинградским ансамблем “Авиа”, а позже ставший профессором антропологии в Калифорнийском университете в Беркли, описал “последнее советское поколение”, молодых людей, родившихся в 1960-х и 1970-Х, и то, как цинично они приспосабливались к требованиям общественной жизни в советскую эпоху, давая пустые обещания и не выполняя их. Они преклонялись перед такими рок-группами, как “Машина времени”, популярность которым в начале 1970-х принесли романтические и лирические песни, и такими, как “Авиа”, песни которых были очень циничными и смешными. Юрчак рассказывал мне, что тексты песен его ансамбля часто представляли собой дикую мешанину из различных партийных лозунгов, звучавшую смешно для их молодых слушателей. В одной из своих песен они пародировали известную песню советских времен “Проснись и пой” и, свалив в кучу разные советские лозунги, получили: “Ни о чем не думай. Как проснешься, пой!” Выступления группы “Авиа” представляли собой театрализованную сатиру на советскую систему с большим количеством исполнителей. Девушки, одетые в черные чулки, черные юбки и белые блузки, отдавали честь, маршировали и строили живые пирамиды, как это делали в Советском Союзе в 1920-е годы, но придавали всему этому какой-то неожиданный, безумный, эротический характер. Например, одна из девушек вставала перед пирамидой спиной к аудитории и наклонялась вперед. Справа на сцене всегда устанавливалась огромная трибуна, обтянутая красным бархатом. Между песнями на нее забирался человек и выкрикивал лозунги, звучавшие как совете-кие, но на самом деле выдуманные и бессмысленные. “Вперед — это не назад! — кричал он. — Ура!”^{81}

Молодежная аудитория все понимала, и ей это нравилось. Юмор был все-таки относительно сдержанным, и группа “Авиа” могла не бояться, что система запретит ее за эти насмешки. Но не проходило ощущение, что кто-то наблюдает за ними. Еще одна ленинградская рок-группа, “Телевизор”, пела в середине 1980-х:

Каскадеры на панели играют в Запад...

Да, можно пошуметь — не все же плакать.

А только там, за колонной, все тот же дядя

В сером костюме, с бетонным взглядом.

Упоминание человека с бетонным взглядом все понимали безошибочно: партия и ее агенты наблюдают и осуществляют контроль за происходящим. Со времени большевистской революции руководство коммунистической партии старалось сдерживать естественное нетерпение молодежи. Основным механизмом был комсомол, организация, проникавшая повсюду на протяжении семи десятилетий советской истории. “Везде, где собиралась группа молодых людей, — писал профессор Колумбийского университета Стивен Л. Солник в своей работе о распаде комсомола, — на заводе и на поле боя, в бараках и в общежитиях, во время войны и во время уборки урожая, на строительных площадках и на уличных перекрестках, рядом был комсомольский вожак”^{82}. В обществе, в котором государство не терпит ничьего мнения, кроме мнения партии, у молодежи не было возможности вступить в неформальные объединения. Комсомол стремился монополизировать жизнь молодых людей от четырнадцати до двадцати восьми лет, хотя его руководители часто бывали гораздо старше.

Для миллионов молодых людей основным мотивом вступления в комсомол был циничный прагматизм: без этого молодой человек не мог поступить в университет, не мог получить хорошую работу. К концу брежневского периода комсомол ассоциировался с теми же унылыми и избитыми лозунгами, что и партия. Многие видели в комсомольских лидерах карьеристов, исполнительных и угодливых аппаратчиков.

Горбачев, который когда-то сам был комсомольским активистом, открыл шлюз, позволив существовать и другим организациям, звучать Другим голосам. Благодаря ему возникли так называемые неформалы: неофициальные ассоциации, клубы, рок-ансамбли и другие группы, не требовавшие для своего учреждения официального разрешения или распоряжения партийных органов. В эпоху Горбачева неформальное молодежное движение переживало расцвет[6]. Оно открыто выступило против ортодоксии в области культуры, и важную роль в этом сыграла страстная любовь к рок-музыке. В 1960-е и 1970-е годы советское руководство старалось запретить рок, не пустить его на радио и телевидение. Но эта музыка все равно получила распространение в виде магнитофонных записей передач западных радиостанций или самодельных пластинок, а также благодаря выступлениям тысяч непрофессиональных ансамблей, игравших в подвалах или, вопреки запретам властей, в студенческих и заводских клубах. Благодаря торговле записями черный рынок процветал. И в 1980-е годы режим наконец-то отказался от попыток запрещать рок-музыку.

Когда перед вольнодумством повсюду открылись двери, комсомол начал чахнуть, резко сократилось число его членов. За первые три года пребывания у власти Горбачева численный состав комсомола сократился на 4 миллиона человек и в 1988 году составил 38 миллионов. В предшествовавшие годы вопрос о сохранении численности комсомола стоял так остро, что цифры фальсифицировались. Но даже это не могло скрыть кризис, который комсомол переживал в середине 1980-х. Членские взносы, от которых зависело существование организации, сокращались. Виктор Мироненко, избранный первым секретарем ЦК ВЛКСМ в 1986 году, позже признавал, что не смог убедить вступить в комсомол даже своего старшего сына