Ольга - [40]

Она кивнула. Она-то по опыту знала, что другие люди не такие, как мы думаем.

– Благодарю вас за этот вечер, и за ужин, и за все, что вы мне рассказали. Завтра с утра я еду на выставку и конкурс садоводов. Нужно. Тогда я смогу списать с налоговой базы расходы на эту поездку. Не хотите составить мне компанию?

Мы договорились, что в девять утра я приеду за ней на машине. Потом я проводил ее в пансион – он был через два квартала от меня.

25

Когда я встречаю таких уверенных и решительных людей, как Адельгейда, да еще когда оказывается, что они легко привязываются и легко расстаются, я вовсе не спешу с ними сблизиться – понятно же, что они меня бросят. Но за время поездки в Шварцвальд мы ближе познакомились, каждый рассказывал о себе, словно и в самом деле хотел раскрыться другому, мы перешли на «ты», а если мы умолкали, то молчание не было нам в тягость.

Бургомистр использовал конкурс садоводов для того, чтобы вернуть былой блеск городу, некогда видавшему лучшие времена, но потерявшему промышленные предприятия и состоятельных жителей; был восстановлен парк вокруг останков старинного замка, проложено новое русло для небольшой речки, прежде спрятанной за каменными стенами, и благоустроена прогулочная набережная. Горожане откликнулись, выставили на свои окна ящики с цветами, обещавшими к лету сделаться великолепным украшением города, иные дома сверкали на солнце свежей покраской или штукатуркой. В тенистых уголках темнели серые пятна последнего снега. Адельгейда захватила с собой камеру и фотографировала.

«Зимние заботы садоводов» – так она собиралась озаглавить свою статью для журнала «Парк и сад». Она договорилась об интервью с бургомистром, с директором выставки и с редактором местной газеты, я, сопровождая ее, видел, как хорошо она делает свое дело. Она отлично подготовилась и держалась приветливо, но умела и настойчивость проявить, когда пошли уклончивые ответы насчет дороговизны проектов и обременительных долгов. Бургомистр взял с нас обещание прийти на ужин в ресторан «Золотой лебедь», где по случаю выставки были назначены новый директор и шеф-повар, так что в кулинарно-гастрономическом плане город также ожидало сплошное процветание.

В обратный путь мы тронулись позже, чем рассчитывали. С утра было почти по-летнему тепло, как и накануне. Но после полудня погода резко изменилась, похолодало, синеву неба скрыли серые тучи. Когда мы вышли из «Золотого лебедя» и в ночной темноте направились к машине, с неба падали редкие снежинки.

Я взял хорошую скорость, так как в снегопад лучше ехать по автотрассе, чем по местным дорогам, я думал, что успею выбраться на трассу, пока снег не повалил гуще. Но вскоре он повалил так, что стеклоочистители едва справлялись, я поневоле должен был снизить скорость. Видимости никакой. Белая дорога, белые отбойники и белая обочина слились, лучи от фар упирались в снежную круговерть, встречные машины выскакивали перед капотом моей чуть ли не в последнюю минуту. Колеса проворачивались, машину заносило, но я как-то выруливал. Мы увидели съехавшую в кювет машину, водитель махнул, мол, проезжайте, не останавливайтесь, да мы, если бы остановились, потом не смогли бы тронуться, так как дорога шла в гору.

Ни Адельгейда, ни я ничего не говорили. Я, стиснув зубы, не отрывал взгляда от белого буйства и с ненужной силой сжимал руками руль. И вдруг она тронула меня за плечо и сказала:

– А мне нравится! Снаружи холод, внутри тепло, и медленно движешься вперед. Не беда, если приедем уже за полночь.

Я кивнул, однако мое напряжение ослабло далеко не сразу, и тогда я спросил:

– Что еще Айк рассказывал об Ольге? Какой она была с ним? Строгой? Заботливой? Пыталась его воспитывать или считала, что воспитанием должны заниматься только его родители?

– Я долго прощала отцу все. Думала, после пятнадцати лет войны и плена человек просто хочет жить, и если жена его отвергает, значит ему нужна возлюбленная. Уже потом, когда мать впала в слабоумие, он рассказал, что и в молодости изменял ей, вскоре после свадьбы, когда она была беременна. Он сказал, что даже не скрывал от нее свои измены. – Она вздохнула. – Но я и это отцу простила, потому что мать, потеряв рассудок, стала мне совсем чужим человеком. Лишь после ее смерти я поняла и почувствовала, как ей, молодой женщине, от него досталось, сколько зла он ей причинил и сколько она выстрадала… – Она снова вздохнула. – Но ты спросил про Ольгу. По его рассказам я представляла себе Ольгу заботливой и решительной женщиной, которая замечательно умела рассказывать, причем в ее историях всегда была мораль. Герберт среди индейцев – она рассказывала что-то о его ранении и о доверии, но я уже не помню точно. Герберт и гереро – он не смотрел на них, хотя всегда необходимо смотреть в лицо другому человеку, и чем больше этот другой не похож на тебя самого, тем зорче должен быть твой взгляд. Герберт в Арктике – великие предприятия следует тщательно планировать и подготавливать. Не знаю, всегда ли мораль в этих историях была Ольгиной, может быть, отец иной раз подменял ее своей.

Мы вернулись домой далеко за полночь. Уезжая утром, Адельгейда не сообразила, что надо попросить ключ от входной двери пансиона, ночного портье там не было, так что она согласилась на мое предложение переночевать в гостевой комнате моего дома. Она проголодалась, я разогрел бефстроганов, приготовил салат, мы поели, ни о чем серьезном не разговаривали.