Ольга Ермолаева - [42]
— Ну, как дела, недотроги?
Подруги молча сбрасывали дрова. Евсюков подошел к Афоне и будто случайно тронул ее. Она отстранилась. Он снова задел ее.
— Не лезь! — строго предупредила Афоня.
Но десятник не отставал. Внезапно он схватил Афоню, подмял под себя и принялся щекотать. Афоня вырвалась из его рук, схватила березовый кругляш и грозно замахнулась на десятника.
— А ну, ударь, — нагло улыбаясь, сказал Евсюков.
— И тресну.
— А ну, тресни...
— Надоел ты мне, постылый. На!..
Она взмахнула поленом, Евсюков шарахнулся, было, в сторону, но не успел увернуться, и кругляш крепко ударился об его загорбок.
— А, так ты вот как?..— злобно крикнул Евсюков. И хотел выхватить полено у Афони, но та скользнула в угол платформы и снова грозно замахнулась.
— Только подойди, подлый, разнесу твою голову.
— Гадина!.. Вон с работы! — красный от злобы, крикнул Евсюков.
Афоня бросила ему под ноги кругляш и соскочила с платформы.
Весь этот день Евсюков сердито бегал возле вагонов и кричал на работниц, пересыпая свою брань отборными словами.
Афоня больше не показывалась на заводе.
Прошло три дня. Ольга пошла навестить подругу, но дома ее не застала. У окна сидел дядя Лука и чинил старый растрепанный, весь в заплатах, валенок. Старик еще больше одряхлел. Иссохшие руки его тряслись. Он с трудом попадал толстым кривым шилом в то место, где нужно было проткнуть подошву. Только глаза его были прежние, любопытные, как у сороки. Он улыбнулся, увидев Ольгу.
— Проходи, садись, Ольга Савельевна. Гостьей будешь. Афоньку пришла навестить? Нету ее.
Из кухоньки выглянула тетка Арина и скрылась.
— Ну, как живешь, милая?..— выковыривая из подошвы валенка старую дратву, спросил Лука.— А я вот к зиме припасаюсь. Пословица говорится, зимой готовь телегу, а летом — сани. Вот и я себе сани готовлю.— Он поднял валенок с загнутым вверх тупым широким носком... Думаю еще, что зиму-то проживу. А весной, может, смерть придет.
— Не стоит, дядя Лука, о смерти говорить.
— Кому не стоит, а мне-то уж пора. Молодой говорит о жизни, а мы — старые, о смерти. Там ведь покойней будет. Лежи, себе, почивай. Да вот не умираю. Торчу без проку на земле. Где-то забыла меня смерть. Верно, у нее сейчас дела много на войне. Там, должно быть, интересней; там молодые умирают да сильные, а мы — старое барахло— для нее верно не так-то... Успеет, мол, никуда не денется. В последнюю очередь.— Лука засмеялся дребезжащим смехом.— Теперь на все очередь... Слабенького всегда оттеснят назад. Ну, вот и меня тоже молодые взад оттеснили. Заняли первую очередь, умирают, а я живу... хе, хе, хе.
Было грустно слушать речь старика. Ольга не знала, что ему ответить на это. Молчала. Слышно было, как за тесовой перегородкой ходила, тяжело ступая, тетка Арина, постукивала горшками.
— Что хоть стряслось с Афанасьей на работе? Скажи. Она нам не говорит. Пришла в ту пору сердитая, ничего не сказала и ушла. И не работает сейчас.
Ольга нехотя рассказала, что случилось. Лука покачал головой, Арина выглянула из кухни.
— Дура... Да больно-то нужно... Играй, от этого ничего не сбудется.
— Э-э-э, Арина. Не так надо понимать,— сказал Лука и погрозил ей шилом. — У каждого человека свои повадки. Она девушка. Да-а... Вот каковы дела-то, Ольга Савельевна. Трудно... Нам, старикам, трудно, а бабе еще трудней. Кабы она парень была, а то девка... На парня с одной стороны сыплются беды... Гни коробку, а ежели не под силу, убирайсь. А девка вдвое: гни коробку и ублажай еще каждого там десятника. Если не хочешь,— убирайсь. Жизнь-то как составлена... Я думал в спокое умру, с сытым брюхом. Афанасья на работе. Нет, нет и притащит денег. Расстановка: и хлеба купить и все... Хотя и мала чаша наша, а все же наполняться начала... М-да... А вышло не так. Эх! — Лука сердито воткнул шило в подошву валенка.
— Надо было вести себя как полагается,— язвительно сказала Арина.
— А ты иди-да, да веди.
— Я не свычна. У нас не было в заведении этого.
— Не было?.. Так ты и замолчи... Тебе все не ладно, все нехорошо. Афонька пошла на завод работать — не ладно. А когда она стала тебе подтаскивать рублевки да трешницы, ты и того — примолкла. Она, бедная, с утра до вечера пластается там, а ты по дому прибираешься, лапки на окошко, морду за окошко и сидишь, как сыч, да семечками забавляешься. К этому ты, наверно, свычна, это у вас в заведении? Теперь ушла девка с работы, тебе опять нехорошо. А ты вот иди-ка, да и поведи себя там как полагается.
Арина сердито хлопнула дверью, вышла из избы. Ольга впервые услышала ропот из уст Луки и была рада, что он, тихо и не страшась, сказал Арине правду.
Ольга ушла, не дождавшись Афони. После того она несколько раз заходила к ней, но никак не могла ее застать. Тетка Арина пренебрежительно говорила:
— А кто ее знает, где она шатается. Не говорит она нам куда и зачем пошла. Своенравный человек.
Поздней осенью Ольга узнала, что Афоня живет где-то в людях. Но где, так и не добилась. Этой же осенью умер и дядя Лука. Он умирал так же тихо и безропотно, как и жил. За два дня до смерти Ольга видела его. Он лежал уже в постели.
— Ну, должно быть, и за мной, Ольга Савельевна, смерть пришла, требует. Пора... На том свете, верно, ищут меня с фонарями, а я все еще здесь прохлаждаюсь.
Над романом «Лога» Бондин начал работать в 1930 году. Тогда же был им составлен подробный план романа под названием «Платина». Но материал подготовлялся значительно раньше, еще в 1928–1929 годах.Сам автор писал о творческой истории романа: «Я поставил себе задачу изучить на месте жизнь приисков, добавить к тому, что я узнал во время скитаний по Уралу. «Лога» пережили многое: из маленькой повестушки разрослись в роман. Первое название было «Уходящее», второе «Золотая лихорадка», третье «Платина». Но, когда я исколесил весь золотопромышленный район, я убедился, что правдивей всего будет «Лога» — все происходит в логах, в кладнице металла».Первая часть романа была напечатана в журнале «Штурм» в 1933 году.
Под названием «В лесу» в 1937 году был издан сборник охотничьих рассказов Бондина в Свердловском областном издательстве.Еще в начале 20-х годов писатель опубликовал в областной печати несколько своих охотничьих рассказов («Заяц», «Форель», «Медвежья шалость»).В 1937 году он подготовил книгу для детей под заголовком «В лесу».Книга эта явилась итогом личных впечатлений автора, встреч с уральскими рыбаками и охотниками. Он сам был страстным охотником и рыболовом. Около станции Анатольевская находилась его постоянная охотничья резиденция — шалаш в сосновом бору.
Повесть «Матвей Коренистов» — третья повесть из ранних произведений Алексея Бондина. Писатель работал над ней с 1928 по 1934 год. В 1935 году она вышла в Свердловском областном издательстве вместе с повестью «Уходящее» в сборнике с этим заголовком.Первоначальной редакцией «Матвея Коренистова», развернутой впоследствии в крупное произведение, был рассказ «Стрелочник», напечатанный в журнале «Товарищ Терентий» № 21, 1924 год.Следующий вариант повести назывался «Две сестры».Окончательный вариант появился уже в сборнике, обогащенный деталями, с более глубокой разработкой характеров действующих лиц.В основу повести легли наблюдения писателя над жизнью железнодорожных рабочих за время его пребывания на станции Азиатская.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.