Ольф. Книга вторая - [59]

Челеста вдруг обернулась.

— Ке фай?! Змэттила!*

*(Что ты делаешь?! Перестань!)

Она скукожилась, изо всех сил стараясь прикрыться… а как тогда держаться?

Не надо было оставлять ей возможности смотреть назад. Всего лишь одна вовремя данная команда на невидимость — и не было бы проблемы. Но с другой стороны: что сделает девушка, оставленная в таком виде на дереве на другом конце мира, когда корабль вместе со мной исчезнет? Что подумает обо мне?

Я попросил:

— Челеста, сделай красиво, как ты умеешь. Ну? Как фотомодель.

Что радовало — спутница стеснялась камеры, но не меня. Можно ли считать это шагом к чему-то, или снова заморочки чужестраного менталитета?

— Ком э уна фотомоделла?*

*(Как фотомодель?)

Надо же, уловила.

— Си, синьорина, именно как фотомоделла.

Мой итальянский становился все лучше и лучше.

Смуглая фигурка шмыгнула по ветви назад, поднырнула под свисавшей другой, на миг растянулась между двумя следующими…

— Нон вольо!*

*(Не хочу)

Подтянувшись-съехав-перекатившись, Челеста достигла крайней ко мне ветви, оттуда ею будто выстрелило, и через миг под вопль священного ужаса ее ступни приземлились внутри корабля, а руки метнулись к камере:

— Дамми! Анньенти!*

*(Отдай! Уничтожь!)

— Нет! — Я отстаивал право на память о таком событии. — И не надейся!

Два тела схлестнулись, завязалась борьба. Естественно, я сильнее, однако Челеста не сдавалась. Ну, и я чуточку поддавался. К тому же, не рассчитал, что к приложению помноженной на ускорение не слишком большой массы, которое легко предугадывалось и столь же легко нейтрализовалось, добавятся кошачье царапанье и жуткий визг. Челеста опрокинула меня и, тяжело дыша, принялась валять по полу, а руки упрямо тянулись к гаджету, отставленному мной далеко за голову. Мне приходилось отбиваться единственной свободной рукой. Когда обхваченная вокруг спины тигрица сумела продраться еще несколько сантиметров, пальцы-когти вцепились в запястье державшей камеру кисти. Я вывернулся, и предмет спора полетел в отворившуюся мысленным приказом кладовку, причем оттуда вывалилась сумка, в которой некогда на корабль попали застежки-молнии.

Челеста отвлеклась, провожая камеру взглядом, моя вторая рука тоже освободилась, и уже двумя руками я напялил сумку на уши прекрасному агрессору. Следующим мощным броском отбрыкивавшееся создание отправилось обратно в набранную ванну.

Я сел за рукояти управления.

Сдернутая с ушей сумка ударилась мне в спину, сама Челеста осталась за безопасным барьером. Не отвлекаясь на нее, я аккуратно выводил корабль из-под ветвей. Все это время он не принимал мер по усмирению: угрозы мне или ему в произошедшем не усматривалось. За спину тоже можно быть спокойным, напасть не позволят. А поворачиваться к спутнице я сейчас никак не хотел. После такой встряски организм бурлил, требовались действия. Что ж, их есть у меня.

Какой-то фермер приготовил к предпродажной сортировке гору фруктов, я направил корабль туда. Надеюсь, хозяева не обидятся за несколько штучек?

На эту мысль навела валявшаяся в ногах сумка. Я потянулся за ней, открыл выход наружу и спрыгнул ближе к забору, откуда меня ни с одной стороны не увидеть.

— Нон ай диментикато нэссуно?*

*(Никого не забыл?)

Я задрал голову в парившую в воздухе «подпространственную» щель. Вылезшая из воды Челеста стояла прямо надо мной, ручьи стекали по телу и растворялись в теле корабля. Вокруг сияла лазурь небес, вдали ангельскими крылышками порхали облака. Не вид, а сказка. И почему я не взял с собой камеру?

— Оккьо!* — Челеста оттолкнулась, колени поднялись к груди, разнесся визг… и рядом смачно чвакнуло.

*(Осторожно!)

Из цветной массы появилась обиженная физиономия:

— О диментиканца ун импердонале. Ма комэ?*

*(Непростительная забывчивость. Как же так?)

С ума сойти. Она обиделась, что не взял в новое приключение. И форма одежды в виде ее отсутствия уже не играла роли. С каждой минутой я все больше и больше обожал напарницу. Да, она делает то, что мне очень нравится, но почему она это делает? Потому что это нравится ей! Идеальная ситуация.

Вдвоем работа пошла веселей. Полная сумка отправилась на корабль первой, затем я броском с упором под ягодицы закинул туда итальянку и, наконец, взобрался сам. Последним — чтоб не позориться. Все же сказалось, что я не железный. В корабле я показал на сумку:

— Это презент Нине. За беспокойство и вообще.

Обращался к никому, то есть в спину: Челеста с разбега сиганула в ванну, весь корабль изнутри окатило брызгами, в том числе волной накрыло и меня. Видимо, в виде маленькой мести за что-то. Мужчина же всегда виноват. В чем? Сам должен догадаться. Это веками установленное межполовое правило коммуникации.

— Ольф, фарэ ля дочча, пэр фаворэ.*

*(Сделай душ, пожалуйста)

Знакомое выражение. На Челесту тут же полилось сверху.

Мне тоже следовало помыться, но лезть в ванну, чтобы принять ее вместе с итальянкой, было бы верхом наглости. Все идет чудесно, и не нужно пинать птицу удачи, она может полететь не в ту сторону.

Представляю, сколько благих начинаний и успешных дел не свершились из-за этой формулировки.

И все же. Окажись в одном помещении со мной в таком же виде какая-нибудь знакомая вроде Раи или даже незнакомка, скажем, из ночного клуба, ноги сами закинули бы меня в ней за бортик. Да, теоретически в таком случае возможен отказ. Ну… тогда помылся бы спокойно. Тоже дело. Вот и получается, что будь на месте Челесты любая другая, события пошли бы другим, строго определенным природой путем. Но в ванной, радуясь жизни, плескалась и старательно терла приподнятую ножку именно Челеста.