Ольф. Книга вторая - [61]

— Разве есть варианты?

Я поднял сумку. Челеста со вздохом облачилась в молниевое платье — самое многоцелевое, из него можно сделать как вечернее, так и топик с мини-юбкой. Мои вид и настроение ее не радовали.

Дилинь-дилинь.

Тусклый взгляд карих глаз. Радостный Нинин. Прощальный мой.

Все как обычно. Мужчины занимаются работой и войной, женщины ждут.

Глава 11

Перечитанное еще раз послание ничего нового мозгам не сообщило. Света узнала о моих делах что-то новое? От Сусанны или еще откуда? Когда? Нужно вспомнить, в какой момент она отлучалась, чтобы подкинуть записку. До этого мы говорили о документах, еще раньше — о записях съемок с участием моей бывшей…

Может, Сусанна сообщила что-то до моего прихода? Или могла обмолвиться чем-то, что обрело смысл после выяснения отношений. А может быть, вопрос совсем в другом, и проблема будет обсуждаться не моя, а какая-нибудь личная Светина, с которой она не может обратиться к мужу. В таком случае почему не помочь, я же теперь заместитель всемогущего по части возмездия. «Нужно встретиться, касается тебя, важно до чертиков, дело жизни и смерти». Все же упомянуто, что касается меня. Каким же боком?

Идти не хотелось и одновременно хотелось до вышеупомянутых чертиков. Все решила формулировка «дело жизни и смерти». Как назвать мужчину, который откажет женщине в подобной просьбе? И еще одно подталкивало к встрече: ощущение, что обидел девушку. Договор за ее спиной с последующей игрой на грани (если не сказать — за гранью) выглядел подло. Если не оправдаться, то хотя бы глаза в глаза признать ошибку и склонить повинну головушку.

По назначенному месту встречи у меня, как у местного жителя, вопросов не возникло. Тремя поросятами горожане называли три отдельно стоявшие шестнадцатиэтажки в строившемся районе. Барражирование вдоль прилегающей улочки закончилось строго в оговоренное время, но Света появилась не одна, ее сопровождал Руслан. Она постоянно с беспокойством оглядывалась, это нервировало парня, он крепко взял ее под руку и вел почти насильно. Света, в конце концов, смирилась. Через пару кварталов они прибыли к подъезду старой пятиэтажки. Я снизился до предела, чтоб долетали голоса.

— Спасибо, Русик, иди. Можно было не провожать.

— Ничего, мне не сложно. — Рыжий чертяка будто чувствовал что-то, интуиция заставляла его поступать наперекор женским прихотям. — Может, с тобой остаться, а то что мне дома одному делать?

— Здесь и спальное место единственное, и ночь будет бессонная, а тебе с утра на работу.

— Хотя бы на минутку зайду, здоровьем поинтересуюсь.

— Ты о чем, какое здоровье?! Не береди душу, ему и так плохо.

Руслан втолкал Свету в подъезд, зашел следом, и дверь за ними захлопнулась. Правильно, если повод не найден, а душа не на месте, нужно поступать по велению сердца.

Корабль некоторое время кружил около окон. Люди за стеклами жили обычной жизнью: ужинали, смотрели телевизор, ругались, мирились. Многие уже спали. Ни в одном новом окне по этой стороне свет не зажегся, а там, где не зашторено, парочка не объявилась. Я перенесся на другую сторону дома.

Повезло под конец первого пролета вдоль дома: Руслан со Светой обнаружились в квартире на пятом этаже крайнего подъезда. На кровати лежал больной, парочка перекинулась с ним несколькими словами. Пока Света переодевалась в домашний халат, Руслана пробежался взглядом по пустым помещениям и только тогда успокоился. Света занялась лекарствами на прикроватной тумбочке, и он отбыл, пожелав на прощание что-то приятное.

Теперь Света засуетилась. Ее вынесло в прихожую, сорванный с вешалки плащ был накинут прямо на халат, потом она бросилась что-то сказать оставляемому в одиночестве больному. Я перевел корабль через крышу дома на другую сторону. Оказалось, что не зря. Отсюда было видно, как отошедший на достаточное расстояние Руслан снизил скорость, огляделся и уселся на ближайшую пустую лавочку лицом к подъезду.

Ох, Света, и не хочется в таких делах помогать, а не помочь тоже будет не по-человечески. Она уже влезла в туфли, ручка двери на лестничную площадку уже проворачивалась…

Тук-тук. Можно даже сказать — дзинь-дзинь, поскольку под костяшками пальцев было стекло, а стучать пришлось громко.

— Света! — Я помахал рукой с узенького захламленного балкона.

В первый миг ее лицо прекрасно заменило бы «Крик» Эдварда Мунка на какой-нибудь выставке. Узнавание произошло где-то на второй минуте.

— Ты?!

Туфли и плащ полетели обратно, она бросилась отворять балкон. Стеклянная дверца выводила в единственную комнату, где находился больной.

— Входи. Ты это… Как?!

Мой палец показал на крышу:

— Оттуда. Проследил и спрыгнул. Хорошо, что успел. — Света состояла из одних вопросов, и я нанес упреждающий удар. — Всего рассказать не могу, но с некоторых пор я немножко иллюзионист. Такие фокусы с элементами каскадерства нужно отрабатывать многократно, вот и тренируюсь при первой возможности.

Врать, конечно, нехорошо, но правда приведет к сомнению во вменяемости. Либо потребует подтверждений. То и другое не есть хорошо в моей ситуации.

Сказанное устроило Свету, она посторонилась. Тесная комната поражала убогостью, обстановка осталась еще с советских времен: кровать со стальными спинками и продавленной металлической сеткой, на стене ковер с оленями. Еще — кресло-кровать в углу, заваленный древним барахлом одежный шкаф и старенький телевизор. На полу протертый до серого основания ковролин.