Ольф. Книга вторая - [57]

О чем это я? Неважно. Это не о словах, это о настроении. А настроение, надо сказать…

А не надо ничего говорить.

Глава 10

Люди, которые сходятся по воле случая и обретают друг к другу некие чувства, оказываются внизу двухступенчатой лестницы. Первая ступенька: «Я люблю тебя так, что мне ничего не нужно от тебя». Вторая: «Я ведь люблю тебя — значит, ты обязан…» — далее прилагается список. Мне очень не хотелось оказаться очередным лестничным бегуном, и я гнал мысли, способные увлечь в эту лавину.

Но. Вновь стукнуло, причем больно: мы в ответе за тех, кого приручили. Глаза остановились на той, о ком думал, хотя очень старался не думать. А как не думать, когда — вот.

Челеста играла с водой, взбивала вокруг себя бурунчики. Прыгала. Падала плашмя. Тонула. Выныривала. Брызгалась. Колотила по воде ладонями. Кружилась. Плескалась. Хохотала. Радовалась жизни.

Девчонка.

И совсем-совсем не девчонка.

Мы сплавали с ней вдоль берега. Кроме активного времяпровождения, выражаясь словами умных дядь из телевизора, имело место пассивное, а именно — зрелищное. Дополнительным развлечением стало дивиться на окружающих.

Одна дамочка чем-то расстроилась, и кавалер, успокаивая, принялся ее прилюдно ласкать. Не стесняясь посторонних взглядов, ладони гладили по волосам, по тонкой шейке и далее по всему меню без исключений. Я и Челеста переглянулись — задорно и шаловливо. Как ни странно, мы не были смущены, наоборот, по-иному уже стало неправильно. А то, что действующие лица маленького спектакля голые… прошу прощения, обнаженные… то есть — нагие… Гм. Когда вокруг голые все, это совершенно не напрягает.

Вру. Спутница все же напрягала.

Моя девчонка. Которая вовсе не девчонка. И не моя. Но…

Хватит об этом.

Вообще, здесь не было голых, здесь были с удовольствием отдыхающие. С этим смирился я, этого больше не боялась и, кажется, даже немного радовалась ситуации моя золотая рыбка. Челеста вилась около меня, как дельфин вокруг прогулочного катера, загоняла на глубину, где заставляла нырять, догонять и отбиваться, и все время требовала плавать наперегонки. Теперь у меня ничего не сползало, я легко выигрывал, это ее злило.

— Анкора уна вольта!*

*(Еще раз!)

В конце концов, выдохлись оба. Две мокрые головы рядышком поплыли к месту посадки, руки иногда сталкивались, Челеста мечтательно улыбалась. Я отфыркивался. Никогда не думал, что в двадцать семь лет можно чувствовать себя старцем. Юность побеждала по всем фронтам — от жажды жизни до выносливости.

— Ти пьяче?*

*(Тебе нравится?)

— Да, можно сказать, что я пьян от ощущений. И немного устал. — Совершенно обессиленный я направился к берегу. — Сейчас еще одно место и домой. Хоум!

— Си, джа дормо ин пьеди.*

*(Да, а то уже валюсь с ног, сплю на ходу)

Еще одно странное наблюдение: уменьшение одежды на людях повышает уровень их коммуникабельности не хуже алкоголя. Иностранные слова становятся понятными на интуитивном уровне, еще до того, как произнесены.

Или это происходит не со всеми? Любопытный вопрос. Ответ очень помог бы человечеству не глядеть на непонятного и потому кажущегося опасным соседа с недоверием.

Представляю, как кто-то побежал выбивать грант на эксперименты. Когда такой будет получать Нобелевку, приду за процентами. И спрошу, что больше ему понравилось — результат или сам процесс.

Корабль давно воспринимался домом, да собственно и был им для обоих. Челеста влетела первой, и бросившаяся в глаза выемка будуара выполнила роль виртуального шлагбаума. Одно дело — вода, веселье и все вокруг такие же, и совсем другое — два обнаженных организма в замкнутом помещении, где главный предмет обстановки — постель. Девушка замерла. Но вот лицо налилось решимостью, и переставляемые колени втянули тело на кровать.

Я запоздал, поскольку искал в песке оставленное сатиновое недоразумение, и сейчас задумчиво перебирал его пальцами, не зная, как приступить к делу. Одеться первым в такой подвисшей ситуации почему-то было неловко. Не одеться — тем более. Момент оказался чрезвычайно скользким. Пойти за халатами? А если не пойти?

На меня глядели два столь же серьезных глаза.

— Ки сиа бэнэ нон си муова.*

*(От добра добра не ищут)

Поза девушки выглядела, будто она ждет приказа. Я бочком опустился на кресло пилота и свесил кисти между колен.

— Хочешь остаться так?

— Коза? Нон каписко.*

*(Что? Не понимаю)

Нет, господа, не видать вам Нобелевки, а мне — процентов. Не от количества одежды зависит понимание. И не от алкоголя — от него вообще ничего не зависит, это мы зависим от него, когда с ним связываемся. Главное — то, что в душах. А оно тоже от многого зависит.

Челеста смотрела на меня со вдумчивым удивлением, в жгучих глазах плескалось смущение, смешанное со странным сожалением, в котором в свою очередь проблескивало возбужденное напряжение. В общем, взгляд был неописуемым, его наполнение ежесекундно менялось.

— Токкарэ иль террено ке скотта…*

*(Затронут весьма щекотливый вопрос)

Океанская вода обсыхала, коже становилось неприятно — сухо и солено. Вот же временный выход!

— Ванну! — приказал я.

Челесту провалило в образовавшуюся выемку. Хлынувшая вода заглушила вопль, который быстро перешел в бульканье, через миг над бортиком появилась счастливая голова: