Олег Черниговский: Клубок Сварога - [12]

В разорённом городе было совсем мало жителей, основная масса их скрывалась в лесах за Моравой. Олег и его гридни разместились в княжеском дворце, который походил на небольшой замок с башнями и рвами. Раненые русичи находились на подворье женского монастыря, избежавшего погрома благодаря смелости настоятельницы Мелитрисы, преградившей путь в обитель самому Перенегу. Тот хоть и догадывался, что среди монахинь скрывается немало жён и дочерей местной знати, предпочёл закрыть на это глаза, восхищённый не столько поступком настоятельницы, сколько её дивной красотой.

Отвечая благородством на благородство, Мелитриса разрешила Олегу разместить в стенах монастыря раненых русских ратников. Она также выпросила у Олега позволения впустить в Оломоуц женщин с детьми, которые, по её словам, мыкаются по лесам и болотам.

Олег выразил сомнение, что жительницы Оломоуца отважатся вернуться в свои дома, зная, что их город по-прежнему во власти русичей.

- Если я поручусь, что беглянкам и их детям не будет грозить рабство и насилие, то люди станут возвращаться, - сказала на это настоятельница. - Дай мне слово христианина, князь, что ты обеспечишь неприкосновенность всем, кто захочет вернуться в Оломоуц.

Олег дал слово, поклявшись на кресте.

Видимо, у Мелитрисы были тайные связи с моравами, засевшими в лесах, так как уже на третий день к запертым воротам приблизилась целая толпа женщин, детей, стариков и пожилых мужчин. Предупреждённые Олегом стражи впустили возвратившихся беглецов в город.

Женщины расходились по своим домам, где царило запустение, и все было перевёрнуто вверх дном. Победители в поисках золота рыли даже золу в очагах, где-то изломали пол, где-то разбросали по двору целую гору навоза в поисках все тех же сокровищ. Мёртвые были уже погребены, о том, что город захвачен врагом, напоминала лишь русская стража на городских стенах, у ворот и у княжеского дворца.

Безлюдный Оломоуц постепенно оживал, наполнялся привычным шумом по утрам местный рынок. Возле небольшого пруда близ женского монастыря каждый день можно было видеть женщин с корзинами свежевыстиранного белья. Кое-где уже работали мастерские. Из лесов продолжали возвращаться беглецы, группами и в одиночку, с узлами на плечах и с маленькими детьми на руках.

Олег обязал сотников следить за тем, чтобы подчинённые им воины не врывались в дома, не грабили, не чинили насилий. Ростовцы и суздальцы уважали своего князя, поэтому никому и в голову не приходило преступить даже в малом его запрет.

Недоверчивый Регнвальд как-то высказал князю недовольство тем, что настоятельница Мелитриса в любое время суток беспрепятственно входит в Олеговы покои.

- Зря ты доверяешь этой паве, княже, - молвил варяг. - Кто знает, что у неё на уме. Не люблю я женщин сильных нравом, такие могут и нож в спину всадить, могут и яду отведать, лишь бы заставить недруга выпить из той же чаши.

- Не могу я поверить, чтобы женщина столь дивной внешности могла сподобиться на подлость иль смертоубийство, - возразил Олег. - Думается мне, друже, пустые твои опасения. Мелитриса в душе выше людских пороков и страстей, ибо прежде всего она служит Господу.

Регнвальд не стал продолжать этот разговор, видя, что Олег очарован красавицей-аббатисой[34] и не может представить её в образе недруга.

Со временем Олег стал замечать, что Мелитриса проявляет явную симпатию к Регнвальду, несмотря на его неприступный вид и извечную подозрительность. Как-то раз аббатиса в беседе с Олегом стала расспрашивать о жене и детях Регнвальда. Олег не стал скрывать, что варяг вдовствует вот уже третий год, рассказал про сына Регнвальда и двух его дочерей. Олегу было приятно, что Мелитриса «положила глаз» на самого лучшего из его дружинников. Он удивлялся, что она так хорошо говорит по-русски. Оказалось, что языку её обучили русские монахи православного монастыря близ города Брно. Мелитриса долгое время скрывалась в том монастыре от отца, который хотел выдать её замуж за сына венгерского короля.

- Я любила одного чешского рыцаря и сказала отцу, что пойду замуж только за него, - призналась Мелитриса, однажды приподняв завесу над своей прошлой жизнью. - Но надо знать суровый нрав князя Спитигнева, чтобы постичь всю тщетность сопротивления его воле. Моего рыцаря насильно постригли в монахи, а потом и вовсе сослали в Италию, где он умер от чумы. В отместку я тоже постриглась в монахини и ушла из отчего дома. Долго скиталась по лесам и горам, пока меня не приютили русские монахи.

Мелитриса помолчала, потом добавила:

- В Моравии и поныне есть православные церкви, а при наших князьях-родоначальниках Ростиславе и Славомире[35] вся Моравия исповедовала православие. Не где-нибудь, а именно здесь составили славянскую азбуку монахи Кирилл и Мефодий[36]. Отсюда новый алфавит, названный кириллицей, распространился среди славянских государств.

Олег взирал на красавицу-аббатису изумлёнными и одновременно восхищёнными глазами. Кто бы мог подумать, что эта женщина является дочерью грозного Спитигнева и племянницей Братислава!

Не удержавшись, он сказал Мелитрисе, что та совершает непоправимую ошибку, позволяя своей дивной красоте увядать в монастырских стенах.