Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде - [96]

Зимний дворец с площади Урицкого был обложен штабелями дров, за которыми уселись пьяные юнкера с пулеметами, а в самом дворце во всех этажах рассеялась «доблестная» ватага женского ударного батальона, вооруженная пулеметами и ручными гранатами.

С получением приказа о наступлении наш минный отряд повел наступление с набережной, а машинная школа — от Александровского сада. На Дворцовой площади мы были встречены ураганным пулеметным огнем и несколько наших товарищей сразу же пали убитыми, несколько человек было поранено. Произошло это отчасти по нашей оплошности. Моряки не привыкли к сухопутной тактике, не привыкли делать перебежки, ползать, а шли с открытой грудью — на «ура». Но эти потери только укрепили нашу энергию и вселили желание взять во что бы то ни стало Зимний дворец.

Со стороны набережной подоспел отряд тов. Битова, мы небольшой группой прорвались во дворец, но попали в окружение юнкеров. Полковник, командовавший ими, хотел сейчас же расстрелять нас, но юнкера проявили нерешительность, и это спасло нас, так как в это время с Миллионной улицы василеостровская Красная гвардия, часть наших моряков и солдаты Павловского полка лобовой атакой взяли штабеля дров. Юнкера побросали пулеметы и позорно бежали в Зимний дворец; за ними — моряки.

Во дворце перед нами предстала картина паники «храбрых защитниц» — ударниц женского батальона. Они падали на колени и просили пощады.

Тов. Антонов-Овсеенко приказал собрать их и отправить в казармы Гренадерского полка.

В тот же момент, когда был арестован женский батальон, произошел арест и Временного правительства.

Расскажу об одном эпизоде с бывшим министром Коноваловым. Министры были рассажены в Петропавловке по отдельным камерам. Матрос, карауливший Коновалова, оказался бывшим рабочим фабрики Коновалова. Он ближе присмотрелся к Коновалову, узнал его и говорит:

— Мы с вами знакомы, г-н Коновалов.

— Откуда вы меня знаете?

— Я — ваш бывший рабочий.

Коновалов побледнел. Матрос видит, что Коновалов перетрусил.

— Не бойся, — говорит, — мы не такие мерзавцы, как ваши друзья, которые выкалывали глаза моим товарищам.

Коновалов немного оправился, посмелел:

— А нет ли у вас покурить?

— Есть, но я папирос не курю, а махоркой угостить могу.

Коновалов смотрел, смотрел и говорит:

— Вертеть не умею.

— Ладно уж, я сверну. — Матрос свернул козью ножку, лизнул языком и подает. — Пожалуйста.

Коновалов выкурил и начал благодарить матроса:

— Век не забуду… Никак не ожидал… Матрос тоже благодарит:

— Спасибо и вам. И я не забуду, как гнул спину на вашей фабрике.

А. Егоров, рабочий завода «Вакуум-Ойль» Как мы боролись за Октябрь

Восьмого июня я приехал в Петроград с фронта и, конечно, пошел на завод «Вакуум-Ойль», с которым был связан. Там я встретил старых знакомых. Они мне говорят:

— Если думаешь серьезно работать, то вступай в большевистскую партию. Иди во дворец Кшесинской, там тебя запишут. Мы тебя рекомендуем.

Пошли. Василий Иванович Касаткин дал рекомендацию. Меня записали.

Я предложил свои услуги по организации боевых дружин.

— Я военный человек и на этом деле буду полезнее всего, — заявил я тут же.

Но меня еще не знали и потому направили на завод к тов. Тыквину. Тов. Тыквин — наш рабочий, партиец. Он меня знал и сразу же предложил вступить в отряд Красной гвардии, который тогда формировался.

Так я вступил в Красную гвардию.

Нужно было поддерживать связь с милицией и заботиться о получении оружия. Я был связан с Невской районной милицией, добывал патроны и винтовки, держал связь с боевой рабочей дружиной Александровского завода.

Винтовки и патроны мы прятали в землю.

3 июля выступила и наша боевая дружина.

Мы быстро двигались по направлению к Царскосельскому вокзалу и уже дошли до угла Невского и Садовой. Здесь нас встретил значительный отряд юнкеров.

Наш отряд имел всего 20–22 человека. В отряде были Тыквин, Касаткин, Гусев, я и другие товарищи.

Юнкера открыли по нам пулеметный огонь. Наш отряд не пострадал потому, что мы раскинулись цепью около домов, но было убито и ранено много прохожих. Силы были слишком не равны, и мы отступили.

У Николаевского вокзала мы остановились, обсудили положение и решили вернуться на завод.

На заводе (на следующий день) мы еще раз обсудили уроки вчерашнего дня. Выяснилось, что 3 июля выступление было не подготовлено. Мы не подняли всех рабочих заводов, мы выступили небольшим отрядом. Не все воинские части были на нашей стороне. Солдаты, поднявшие восстание, не были вооружены. И мы решили учесть все уроки и повести большую массовую работу среди рабочих и солдат.

На нашем заводе насчитывалось 150 рабочих. Партийцев имелось пять человек. Это (по тем временам) считалось большой партийной прослойкой. Например, на заводе Семянникова, ныне имени тов. Ленина, было 8000 рабочих и всего 30 коммунистов.

В нашу ячейку входили Алексей Тыквин, дядя Вася, Гриша, я и один товарищ, — имени его не помню. Мы собирали рабочих и беседовали с ними на разные темы — о войне, об экономическом положении и т. д.

Настроение рабочих было напряженное. Все были очень недовольны Временным правительством, возмущались лозунгом «война до победного конца».