Октавия - [55]

Он взял одну из увеличенных фотографий моих ног.

— Должен признать, мне это нравится. Я бы узнал эти ноги везде.

Все это произошло для меня оглушительно быстро. Я старалась понять, какое влияние мог оказать Гарэт на мою работу у Бартоломью.

— Как тебе здесь? — спросил он.

— Нормально. А как твоя поездка на Ближний Восток?

— Просто ад, — сказал Гарэт. — И страшно жарко, и утомительно. Единственной отдушиной был твой брат.

— Он славный, правда?

— Он однажды даже превзошел себя, так очаровал одного шейха, что тот удостоил чести отведать за ужином кулинарный изыск только Ксандра.

— И что это было? — спросила я.

— Глазное яблоко овцы.

Я хихикнула.

— Он вне себя от счастья по поводу ребенка, — сказала я, стараясь скрыть тоскливые нотки в своем голосе.

— Да, это хорошая новость. И поможет к тому же улучшить их отношения с Рики.

Мы замолчали. В комнате было удушливо жарко. Я все еще не смотрела на него. Школьница, прибежавшая на первое в жизни свидание, вряд ли испытывала большую неловкость. Меня переполняли горькие тоскливые чувства.

— Очень жарко, правда? — сказала я.

— Очень, — подтвердил Гарэт.

Разговор не клеился. Я встала и пошла к двери.

— Я сделаю тебе кофе.

— Я не хочу.

— Мне надо закончить работу.

Он проводил меня до приемной, пропустив выходившую оттуда с яркой сумочкой в руках мисс Парксайд, направлявшуюся в дамскую комнату.

— Время уже собираться домой, — сказал он.

— Мне надо все закончить, — сказала я, хватая листочки с каждой из четырех стопок бумаги. Они дрожали в моей руке так, как будто на них дул электрический вентилятор.

Гарэт взглянул на меня.

— Ты их перепутала, — сказал он, взяв их у меня из рук и собираясь подшить заново. Вложив листочки в сшиватель, он ударил по нему рукой. Ничего не последовало.

— Проклятая штука пуста, — сказал он. — Пойдем, сделаешь это утром. Я угощу тебя коктейлем.

Бар был полон служащих, которые оттягивали возвращение домой. Гарэт нашел мне свободный стул. Я села, обвив ногой одну ножку стула и пытаясь унять сердцебиение.

Мне казалось, что это сон, и я очнусь через минуту и буду плакать в постели в Путни.

Он протянул мне джин с тоником, а себе плеснул содовой в виски. Я сразу сделала глоток, держа стакан двумя руками, чтобы унять дрожь.

Взглянув в затененное зеркало позади стойки бара, я встретилась глазами с Гарэтом. Секунду мы пристально разглядывали друг друга в полном изумлении, как будто впервые встретившиеся два совершенно других человека. У меня было такое чувство, что, если мы коснемся руками друг друга, бар воспламенится.

Отведя глаза, я сделала еще один глоток.

— Ты очень похудела, — сказал он.

— Да?

— Слишком.

— Это от жары.

Он бросил взгляд на сосиски и бутерброды на застекленной полке.

— Хочешь что-нибудь?

Я покачала головой. Мимо, ревя, пронеслась пожарная машина, за ней другая.

— Как ты думаешь, когда-нибудь пойдет дождь? — спросила я.

Только сейчас я заметила, какой у него усталый вид. Темные круги под глазами были почти такими же черными, как его брови.

— «Сифорд-Бреннан» доставляет много хлопот? — спросила я.

— Да уж это тебе не в Лландудно на денек съездить, — ответил он. — Между прочим, Джеки очень тобой доволен.

Я почувствовала, что краснею.

— Правда?

— Ага. И я тоже. Это не просто новые листочки, Бреннан, а целое новое дерево.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Почему ты весь день плакала?

Я сделала слишком большой глоток, так опрокинув стакан, что джин выплеснулся мне на лицо.

— Пытаюсь привести в порядок свою голову, — сказала я, — смахивая джин рукавом, — поэтому начала ходить к психоаналитику.

— Господи, да он тебе не нужен.

— А он д-думает, что нужен. Он сегодня на меня набросился.

Я опять начала дрожать. Рука Гарэта сжала на мгновенье мою руку.

— Мерзавец. Заяви на него в Медицинский Совет, — сказал он.

— Не думаю, что на психоаналитиков можно жаловаться, но для меня это был шок. Я ему достаточно доверяла.

— Дай мне его фамилию и адрес, и я сделаю так, что его вышвырнут, — сказал Гарэт.

Он по-настоящему разозлился. Боже мой, он был так добр, что я могла в любую минуту разреветься. Я откусила кусочек лимонной кожицы.

— Лорна звонила мне сегодня днем, — сказала я. — Она была за городом.

Взгляд его вдруг стал уклончивым и хитрым. Достав пачку сигарет, он, после того, как я отказалась, закурил один.

— Она сказала, что должна что-то мне сообщить, — продолжала я. — Но не хочет делать это по телефону, чтобы меня не расстраивать.

Гарэт встряхнул лед в своем стакане.

— Выпьешь еще?

Я покачала головой. Ком подступал к горлу все ближе и ближе.

— Она на седьмом небе от счастья, как Ксандр, — продолжала я. — Думаю, что она собиралась мне сказать, что выходит замуж.

— Да, — сказал Гарэт. — Именно это.

— Скоро? — спросила я.

— Очень скоро. Лорна — одна из тех девушек, которые не позволяют себе ничего до свадьбы. Она боится, что долго не продержится.

— Браво, — прошептала я.

— Она чувствует себя страшно виноватой, — продолжал он. — Боится расстроить тебя, и знает, что Хескет и Бриджит скажут ей, что она еще слишком молода.

— Ты не можешь всех убедить, — сказала я, задыхаясь.

— Послушай, Октавия, ты красивая, очень красивая девушка, и на свете много других мужчин.