Окрик памяти. Книга вторая - [67]
Ко времени начала нашей переписки я располагал многими из тех сведений о генерале, которые использованы в настоящем очерке. Накопившийся материал позволял мне уже тогда написать и опубликовать солидный очерк, а возможно, и небольшую брошюру о нашем знаменитом земляке. С надеждой на помощь и совет я обратился с письмом по московскому адресу Елены Владимировны. Ответ был обескураживающим. В общих чертах он сводился не только к отказу от содействия, но и к запрету на какие-либо публикации без ее ведома и личной проверки рукописи. Естественно, подобные условия мне пришлось отвергнуть. Этот запрет на многие годы отбил у меня охоту на публикацию. Справедливости ради, следует отметить незаменимую роль Е.В. Федюнинской в оснащении редкими экспонатами, принадлежащими ее мужу, Домамузея И.И. Федюнинского в селе Гилево, но об этом – чуть позже.
Многолетняя служба на дальневосточных границах с ежедневными хлопотами по воспитанию и выучке своих подчиненных, участие в конфликте на КВЖД в 1929 году, учеба на курсах «Выстрел» – все это и многое другое не позволило И.И. Федюнинскому побывать в родных краях на протяжении последующих 12-ти лет. Только в 1937 году вдвоем с супругой он посетил Гилево, знакомых и родных в Тюмени и в Талице. Мог ли подумать подполковник Красной Армии, что в следующий раз он окажется здесь только десятилетие спустя прославленным генералом? Но перед этим надо было пройти Халхин-Гол и дороги Великой Отечественной.
Когда мне впервые довелось встретиться с Иваном Ивановичем в Тюмени в ТВВИКУ, то, естественно, хотелось услышать от генерала какие-либо необычные сведения из его военной жизни. Например, о событиях на Халхин-Голе в 1939 году, его знакомстве с Г.К. Жуковым, встречах с Н.С. Хрущевым и мн. др. На некоторые вопросы он отвечал весьма охотно, на другие – не очень... Так, освещая бои на Халхин-Голе, он говорил, что поначалу обстановка складывалась далеко не в пользу наших войск. После назначения Г.К. Жукова командующим он в первую очередь произвел основательную перестановку руководящих кадров, в итоге 39-летний И.И. Федюнинский стал командиром полка. В первые же дни после назначения Иван Иванович был задет шальной пулей. По окопам разнеслась тревожная весть о ранении командира. Накануне наступательной операции такие события мало способствуют подъему боевого настроя. Но когда чуть позже стало известно, что рана несерьезная и пришлась она на часть тела, именуемую мягкой, на которой обычно сидят, то раздался хохот, немало озадачивший японцев, засевших в таких же окопах неподалеку.
- Ну а смех накануне атаки – это почти вторая артиллерийская поддержка: японские окопы и солдаты были смяты вчистую. Тогда-то меня и приблизил Г.К. Жуков, – рассказывал Иван Иванович. – В отличие от других, считавших успех моего полка случайным, Георгий Константинович понимал, что смех – смехом, а для удачного решения боевой задачи мало быть раненым в мягкое место, надо еще иметь голову на плечах (илл.282).
Начало войны с Германией И.И. Федюнинский встретил на Украине. Вместе с другими ему пришлось пережить и горечь отступления, и сдачу городов врагу, потерю сослуживцев. Уже после войны, в конце пятидесятых годов, Иван Иванович получил приглашение на один из правительственных приемов. «В середине застолья я вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд Н.С. Хрущева, – вспоминал генерал армии. – Через некоторое время он поманил меня пальцем и задал вопрос:
- Генерал, где я вас видел?
Вытянувшись по военному, я отбарабанил:
- Так ведь мы с вами, Никита Сергеевич, в сорок первом Киев вместе сдавали!
- С тех пор на правительственные банкеты меня больше не приглашали», – закончил свой рассказ Иван Иванович.
Надо сказать, отношение И.И. Федюнинского к Хрущеву было весьма скептическое. Он считал его человеком весьма низкой культуры, а попросту – бестолковым.
Интересовал меня и уровень взаимоотношений генерала армии с маршалом Жуковым. Я рассказывал Федюнинскому о своих случайных встречах с маршалом в Свердловске в мои студенческие дни в начале 50-х годов, когда опальный маршал командовал Уральским военным округом. В то время один из учебных корпусов горного института, в котором я учился, располагался напротив бывшего женского монастыря. За крепостными стенами солидного сооружения находилась резиденция Г.К. Жукова. Часто по утрам, когда поток студентов перекрывал дорогу, а маршал на машине выезжал из монастырских ворот в штаб округа, Жуков останавливал жестом шофера, открывал окно. Мы, восторженные, обступали машину, рискуя опоздать на занятия. Кое-кого из нас маршал угощал папиросами. Отношение маршала к молодежи показалось мне тогда необыкновенно демократическим, о чем я и рассказал Ивану Ивановичу. Каково же было мое удивление, когда услышал от него возражение в весьма резкой форме.
- Маршал Жуков был выдающимся военачальником, он обладал необыкновенной способностью стратегического мышления, планы противника разгадывал настолько точно, словно сам их планировал, но поставленных им целей добивался любой ценой, был беспощаден к нижестоящим и подчиненным! Успех стремительной операции по овладению Берлином, опередившей англичан и американцев, объясняется не только прекрасно разработанным планом и настоятельному требованию Сталина, но и отказу американцев от штурма германской столицы, который по их расчетам обошелся бы им в десятки и десятки тысяч убитых солдат...
