Окрик памяти. Книга вторая - [138]

Тревожит меня и судьба музея истории науки и техники Зауралья, рождение которого проходило в таких муках и борьбе с противниками его создания, что, кажется, оставь его без присмотра, и помещения музея тотчас же будут переданы коммерческим структурам. Откуда к нам в Россию пришло столь негативное отношение к собиранию древностей, к собственной истории и старине? С удивлением и завистью читаю материалы о работе музея науки в маленьком Гонконге. Подобных музеев в крохотной Голландии – несколько. А в Нью-Йорке в музее естественной истории много лет экспонируется выставка «Мурзинка». Она посвящена минералогическим богатствам знаменитой на восточном склоне Урала деревни Мурзинка, что недалеко от наших краев...

А мы, в своем доме, пренебрегаем всем этим то ли из лености, то ли из равнодушия ко всему нас окружающему, то ли из-за узости мышления, простирающегося на день–два вперед, не более.

В июле 1995 года музей истории науки и техники посетила делегация молодых немецких журналистов из крупных городов Германии. Учитывая страноведческую принадлежность зарубежных слушателей, мне постоянно приходится корректировать содержание лекции. Если это чопорные англичане, то их настороженное отношение к лектору тотчас меняется, когда рассказываешь о магнетроне – приборе, спасшем Лондон от немецких бомбардировок в минувшую войну. Точно также меняется пренебрежительное выражение лица немцев, когда приводишь примеры сотрудничества Германии с Сибирью в прошлые столетия («с немцами мы ссорились годами, а дружили веками»), называешь имена замечательных германских исследователей Сибири, включая знаменитого А. Гумбольдта (1769–1859 гг.), показываешь экспонаты германской техники Х1Х-ХХ веков, не сохранившиеся в Германии. От пренебрежения («что тут может быть интересного») настроение присутствующих сменяется неподдельным восторгом. А на предложение высказать свое мнение одна гостья после продолжительной паузы задумчиво произнесла:

– Стоило ехать в Тюмень, чтобы познать историю своей страны.

Лучшего комплимента и представить себе невозможно. Такой музей, создающий международный престиж нефтегазовому университету, Тюмени да и всей России, надо сохранить так же, как это делают во всех цивилизованных странах.

Некоторые строки музейной главы получились у меня в минорной, несколько грустной интонации. Чтобы ее развеять и поднять настроение читателю, я позволю себе привести занятный диалог, о котором много лет назад удалось узнать из петербургской газеты, изданной еще в 70-е годах Х1Х-го столетия

Газетная заметка была посвящена одному из первых в Сибири музею, основанному в г. Минусинске в 1877 году Николаем Михайловичем Мартьяновым (1844–1904 гг.). Авторитет создателя музея, а также известность экспозиций за короткое время настолько возросли, что в подражание удачного начинания появились аналогичные музеи в Енисейске, Красноярске, Кяхте, Чите и Хабаровске. К музею и его фондам было привлечено внимание многих ученых и путешественников. Детище Мартьянова быстро вышло на уровень популярности общероссийского значения. В итоге в 1896 году музей получил диплом Первой степени на выставке в Нижнем Новгороде, а в 1900 – диплом и серебряную медаль на Всемирной выставке в Париже.

Такие успехи провинциального музея из захолустья не давали покоя столичным журналистам. Один из них решил посетить Минусинск. Он осмотрел город и в полном разочаровании от увиденного повстречался с Н.М. Мартьяновым. Беседа проходила в несколько необычной манере.

Журналист: «У Вас городское благоустройство – в пеленках!»

Мартьянов: «Зато у нас есть музей!»

– У Вас в уезде грамотность населения не в числе добродетелей.

– Но у нас есть музей!!!

– У Вас нет ни одного порядочного магазина.

– Бог с ним, у нас есть музей...

– У Вас вообще ничего нет...

– Ничего и не нужно, коли у нас есть музей.

ГЛАВА 18. ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ НАУКИ И ТЕХНИКИ

«Информация о событиях минувшего,

заложенная в памятниках,

представляет собой не только

познавательный интерес,

она, как генетический код,

во многом определяет грядущее».

А.П. Александров, академик.

Сохранность памятников культуры, включая памятники техники прошлого, считается признаком цивилизованности и духовности той или иной нации. Французы, например, словами своего президента Ф. Миттерана ту же самую мысль выразили так: «Народ без памяти – это народ без будущего». Многозначительный девиз правительством Франции предусмотрительно подкреплен учреждением «Приза Памяти». Его лауреатами становятся граждане или учреждения, прорвавшие пелену забвения отдельных имен или фактов в истории государства.

Однажды в годы моей студенческой юности мне довелось побывать на Южном Урале в городе Усть-Катаве. На старинном железоделательном заводе, построенном еще в петровские времена, мне показали железную дорогу, по которой на завод доставляли руду с окрестного месторождения. Дорога, внешне мало чем примечательная, была построена в середине XIX столетия с применением рельсов местного производства. Вряд ли сейчас, почти полвека спустя, моя память сохранила бы о ней какие-либо воспоминания, если бы не одно обстоятельство, на которое обратил внимание один из знатоков заводской истории: рельсы, несмотря на интенсивную эксплуатацию в течение целого века, не имели ни малейших следов износа! В годы войны из них делали износоустойчивые токарные резцы, другими словами, сталь обладала свойствами твердого сплава.