Окраина - [32]

Франтишек выдержал характер не только до конца урока, но и до конца учебного года, этого решающего года, когда он в какую-то долю секунды принял решение, определившее всю его жизнь.

В первую неделю июля Франтишек в составе экспедиции, организованной французской теткой, отправляется в Чешское Среднегорье — в те места, которые обе ветви его семьи покинули в тягостные для страны времена, когда решалась дальнейшая ориентация Чехословакии.

Несмотря на невероятные трудности, переживаемые после второй мировой войны довольно сильно пострадавшим государством, оно, надо сказать, в высшей степени корректно отнеслось к сотням семей репатриантов. А так как фамильной чертой Франтишковых родных была способность принимать скоропалительные решения, то французская тетка тотчас по возвращении на родину сразу и решилась. Стоило чиновнику комиссии по репатриации вскользь упомянуть о нехватке рабочих рук в шахтах — и семья тетки выбрала местом жительства шахтерский город Лом, неподалеку от Моста, в Северной Чехии.

Если решение Франтишка было непродуманным, то решение тетки казалось парадоксальным. В двадцатые годы, после подавления забастовки сельскохозяйственных рабочих, ее семья, лишенная средств к существованию, отданная на произвол приказчиков, управляющих, надсмотрщиков, сборщиков налогов и советников экономики (причем самой тетке еще грозили суд и тюрьма), эмигрировала в Лотарингию. Там муж ее, сельскохозяйственный рабочий, а точнее — конюх, сделался шахтером.

Существует какая-то закономерность. Дайте семье бедняка выбирать из тысячи возможностей — она выберет худшую. Дядя заболел туберкулезом, семья снова очутилась на мели, и тогда они перебрались на юг, под Марсель, тетка пошла на табачную фабрику, подрабатывая изготовлением искусственных цветов, дядя нашел работу на велосипедном заводе. Но вскоре они сумели арендовать небольшую ферму, что, конечно, было ближе их простым деревенским сердцам.

И вот теперь с упорством, достойным более разумной цели, дядя четверть века спустя снова стал работать под землей. А тетка — хотя поселили их в элегантном маленьком коттедже, будто бы принадлежавшем раньше штейгеру-немцу, с крошечным садиком, где тетка выращивает только салат, так как вся семья была помешана на французской кухне; хотя никто не мешал тетке изготовлять бесчисленные кладбищенские венки из сотен ужасающе мертвых искусственных цветов и, к полному отчаянию Франтишкова семейства, непрерывно посылать их на могилу родителей, умерших вскоре после войны, накануне возвращения теткиной семьи из Франции; хотя муж зарабатывал столько денег, что у тетки кружилась голова, — тетка тоскует по местам, где она родилась, вышла замуж и произвела на свет первого ребенка — впрочем, еще до свадьбы.

Нет, тетка вовсе не намерена бахвалиться в родной деревне своим знанием света — ей бы просто почесать язык с теми, кто ходит за коровами и лошадьми, кто работает на хмельниках, в абрикосовых и черешневых садах. И в голову ей втемяшивается идея, достойная легкомысленной француженки. В один прекрасный день, отправившись в соседний Мост, она возвращается с такими покупками, что и ей самой, и шоферу такси приходится изрядно попыхтеть, пока они все выгрузили.

Первым делом тетка приобрела две палатки с полным снаряжением: колышками, тросами, одеялами, — затем огромный котел, сковороду и запас продовольствия, а еще дождевики и резиновые сапоги разных размеров, чтоб никто не спорил, когда его в дождь пошлют в лавку, на почту или еще куда. После этого тетка села и написала несколько писем на смешанном чешско-французском языке:

Дорогой пан управляющий! Мы читали, что репюблик нужна каждая пара рабочих рук. Мы шахтерская семья и хотим провести отпуск, работая в Вашем хозяйстве. Жилье у нас свое, менаж[29]тоже. Честь труду.

Письмо это она отправила на адрес дирекции государственного хозяйства в ее родной деревне. Другое пошло в Уезд сообщением, что в начале «вакаций»[30]она приедет за Франтишком и его сестрой.

— О господи! — вздохнула мать Франтишка. — Чисто цыгане! А я-то всегда считала золовку разумной, практичной женщиной…

И начала собирать вещи детей.

Сегодняшний читатель, переживший дискуссии о туризме и занявший свою точку зрения — положительную или отрицательную — на этот способ провождения досуга, читатель, возмущенный безудержным и наглым вторжением в природу автотуристов, не должен забывать, что наши романтики приедут в наполовину обезлюдевшую, разваливающуюся деревню, которую за несколько лет до того покинули последние немецкие обитатели, и будут от зари до зари спасать то, что еще можно спасти: кормить скот, снимать фрукты, косить и сушить сено.

Это необходимо было заметить прежде, чем в поезд набьется семья тетки и еще семья некоего Вашичка, тоже вернувшаяся из Франции и каким-то необъяснимым образом связанная с первой.

Накануне же отбытия, как ни странно это для такой простой, ничем не выдающейся семьи, устраивается прощальный вечер в саду. Приглашены соседи, в подавляющем большинстве возвращенцы из Франции: все рассаживаются под тутовыми деревьями за столы, накрытые белыми скатертями с бахромой. На столах — огромное количество белого вина, наливки из шиповника, пиво, которое тетка варит из хлеба; всеми этими напитками запивают салаты, поедая их целыми мисками, вареные свиные ножки и жареные хвостики. Карточная система еще не отменена, но занятые на тяжелых работах получают усиленный паек. А на подоконнике среди гераней стоит граммофон с большой облупленной трубой и жарит вовсю: «С нами, девушка, шагай, не ленись, с нами, милая, веселись!» Нет нужды особо подчеркивать, что наши романтики возьмут граммофон с собой.