Окраина - [30]
Теперь Франтишек должен представлять в глазах кварты новый режим, ибо того требует общечеловеческое стремление к персонификации. Готвальд{51}, Носек{52}, Копецкий{53} — те слишком далеко, а Франтишек сидит за четвертой партой в третьем ряду…
Экзамены назначены на конец июня. Проводятся они в зале для черчения, куда свет падает через застекленный скошенный потолок. В экзаменационной комиссии — математик, бывший артиллерийский офицер Восточной армии[27], затем преподаватель родного языка, бывший узник Заксенхаузена, и, наконец, девица в голубой рубашке Чехословацкого союза молодежи — соблазнительная блондинка, из-за таких стреляются офицеры, травятся шестиклассники и совершают опрометчивые поступки молодые учителя.
Экзаменаторам явно не по себе. Они озираются, устремляют на экзаменующихся долгие ободряющие взгляды, но вроде и сами не прочь получить от них ободрение. В общем, это отнюдь не те легендарные педагоги, чью славу, подобно эстафете, передают друг другу исключенные ученики, переходящие в другие школы в надежде, что в другом месте обстоятельства будут к ним более благосклонны.
Экзамены — устные и письменные. Четвероклассники являются, вооружившись брошюрами и газетами, ибо прошел слух, что спрашивать будут биографию Готвальда, речь Копецкого и решения IX съезда КПЧ{54}.
В коридоре перед чертежным залом — прямо как в кадре итальянского фильма об анархистах, где старичок, ветеран движения, экзаменует новых адептов анархизма, задавая им всего два вопроса: «Когда родился Бакунин?» и «Когда родился я?».
Однако ни одна из ожидаемых тем экзаменующимся не предлагается. Напротив, спрашивают по самым обыкновенным предметам в объеме, не превышающем программы младших классов. Только девица в голубой рубашке однообразно осведомляется у каждого, состоит ли он в Союзе молодежи, но так как среди учеников кварты мало кто достиг пятнадцатилетнего возраста — исключение составляют второгодники, — то девица задает другой вопрос: собирается ли экзаменующийся вступить в этот союз. На что все с жаром отвечают утвердительно. Нынче мы, конечно, уже несколько иначе представляем себе формы идеологической работы, но для того времени, когда выступать с позиций победителей учили все, кто внес в эту победу свою долю, не исключая ведущих государственных деятелей, такая форма была по крайней мере корректной. А пока что победоносную мощь рабочего класса представляет в гимназии имени Бенеша лишь небольшой островок учителей и учащихся, плавающий в океане неопределенности; но близится время, когда жажда воплощать молодую неизмеримую силу народно-демократического государства охватит в этом белом железобетонном здании очень и очень многих и формы идеологической работы станут походить на те, какие практиковал старичок анархист по отношению к претендующим на честь подкладывать бомбы под унитазы премьер-министров.
Франтишек, ожидающий своей очереди, неспокоен. Его фамилия в первой трети алфавитного списка, и он скептически относится к информации тех, кто уже «прошел», — мол, в общем, кроме вопроса о Союзе молодежи, все гораздо легче, чем на обычных экзаменах. А вдруг Франтишку опять придется оправдывать чьи-то представления о том, как должен отвечать парнишка из рабочей семьи? Тем более что в заключение экзаменов действительно спрашивают, кто какой уклон выбирает, а тут Франтишек в отчаянном положении, ибо до сих пор не знает, на что решиться.
Но как уж оно бывает, все происходит совсем не так, как ожидалось. Франтишек сравнительно гладко решает задачу на правила Эвклида и никак не может взять в толк, почему все трое экзаменаторов стоят над ним с напряженным выражением лиц. Бывший артиллерийский офицер — в какой-то полувоенной форме, на нем офицерские брюки цвета хаки, зеленая гимнастерка и зеленый засаленный галстук; на бывшем узнике концлагеря — костюм, сохранившийся, видимо, со студенческих лет, учитель еще не успел завести новый. Он напоминает Франтишку актера-любителя перестарка, который должен играть в спектакле роль гимназиста и для этого меняет голос. Одна лишь девица выглядит нормально, хотя и она переняла от своих коллег выражение напряженности.
Математика — последний предмет на экзамене, и, после того как Франтишек устно обосновал свой вариант решения задачи, артиллерист не выдерживает и в тишине, в которой чувствуется облегчение, говорит:
— Слава богу, прямо камень с сердца!
Франтишек, привыкший искать в словах учителей скрытый смысл, наивно спрашивает:
— Почему?
И экзаменатор, отнюдь не привыкший говорить со скрытым смыслом, отвечает правду:
— Потому что мне было бы здорово досадно, если б именно ты провалился и нам пришлось бы выгнать единственного парнишку из рабочей семьи.
