Окраина - [19]

— Заготавливайте впрок. Финики не вечно будут поступать.

Наступило вербное воскресенье, хотя мало кто в деревне его отмечал. Вербы в окрестностях не росли, стало быть, святить было нечего, и немногие верующие, ряды которых неуклонно сокращались, довольствовались тем, что несли к францисканцам святить пучки ивовых прутиков, чьи серые, покрытые пушком почки отдаленно напоминали весенние побеги верб. Слово «ряды» в отношении верующих мы употребили с некоторой нерешительностью, ибо, в самом деле, можно ли назвать «рядами» пять-шесть человек? Вещь спорная… Внимания заслуживает, пожалуй, один лишь вахмистр на пенсии, Форман, который в свое время упорно преследовал вора Фридриха, пока тот не повесился в свинарнике государственного имения. Тогда Форман отправился к миноритам, видимо движимый угрызениями совести и желанием покаяться; а впрочем, кто знает, совесть могла его грызть и оттого, что он не сумел схватить вора живьем. «Меньшие братья», кажется, приняли Формана отнюдь не снисходительно, потому что с тех пор бывший вахмистр что ни воскресенье, при любой погоде, в грязь, дождь или трескучий мороз, топал по унылой, до умопомрачения однообразной дороге к францисканскому монастырю, только бы вымолить отпущение грехов за свою излишне усердную службу. При новом режиме он, однако, вскоре почувствовал, что частые посещения церкви могут помешать образованию его детей, и навсегда прекратил покаяние; так что нам представляется редкостная возможность познакомиться с ним во время одного из его последних посещений.

Эпоха кардинальных перемен, предсказанная инженером Странским, коснулась и рядов кающихся из полицейских…

Совсем по иным мотивам покинула эти ряды пани Лукешова. Когда у нее родился горбатый сын, ею овладела навязчивая идея, что по возможности частое общение с орденом миноритов окажет благотворное воздействие на кривизну сыновней спины. Напрасно разубеждал ее патер Бено Кустка, по образованию врач, желая предупредить отчаяние женщины, когда та поймет свое заблуждение, и радея одновременно о репутации ордена. Пани Лукешова сама дошла до истины во время одного из майских богослужений. Тогда выпрямилась она во весь рост и погрозила кулаком почерневшему образу за решеткой:

— Не помогла ты мне, черная!..

А владычица ордена миноритов, царица ангелов и патриархов, эта башня из слоновой кости, башня Давидова, утешительна скорбящих, смотрела, как уходит Лукешова из полутемной часовни, и провожала ее сладостной, загадочной улыбкой черных потрескавшихся губ.

Тяжелый мощный трактор марки «ЛАНЦ-БУЛЬДОГ» — эти золотые буквы сияли на капоте многоцилиндрового мотора — тащил за собой легкий прицеп, на котором среди брезентовых лямок разлегся на соломе Франтишек. И он и отец его с любопытством заглядывали со своей недолговечной высоты во дворы белых массивных усадеб, но там ничего не происходило. Да и чему бы происходить в воскресное утро! Это несколько огорчало обоих. Впервые в жизни выпал такой случай — и ничего. Это разочарование как бы предвосхитило дальнейшие. Странные люди, эти владельцы пятидесятигектарных угодий! Не ходят в лавки, не ходят в церковь, не ходят на танцы. Старшие сыновья, наследники, оставались дома; остальные исчезали в недрах Праги, попадая в компанию подонков или торговцев зерном. Словно из дальней дали долетали до Уезда отзвуки скандалов, разыгрывавшихся в отелях с названиями, слишком экзотическими для слуха односельчан: «Амбассадор», «Эспланада», «Алькрон». Пожалуй, мы будем недалеки от истины, высказав подозрение, что односельчане по незнанию дел поступали точно как Франтишек, подгоняя эти таинственные названия под собственное понимание, другими словами, представляя себе обстановку этих скандалов сходной с обстановкой в ресторане пана Гинека, что около пивного завода, с его убогими, завшивленными «сепарэ»[20], полными блох, клопов и тараканов, где обосновался с десяток местных проституток — довольно-таки многовато для одной деревни…

Несколько оживленнее было возле «соколовни» — резиденции местной сокольской организации. С этого конца Уезд замыкает уродливый треугольник, вершину которого, еще на территории Уезда, образует Казарма — жуткое строение, пронзенное по оси черным, как преддверие ада, коридором с рядами тяжелых дверей справа и слева. Казарма служит жилищем деклассированным элементам, насекомым и крысам. Второй угол треугольника упирается в подвалы пивного завода, в третьем, выходящем уже в поле, за пределы деревни, находится «соколовня». Слово «треугольник» мы не случайно заимствовали в геометрии. Стороны его, или, если угодно, катеты — ибо треугольник прямоугольный, — являют собой как бы диаграмму классового расслоения деревни. По крайней мере в восприятии мальчишек. Подвалы пивного завода помещались под небольшим пригорком, беспорядочно заросшим кустами акации, шиповника, одичавшими сливами, терновником и сиренью. Здесь-то, а также в обвалившихся, заброшенных подвальных переходах и нашла прибежище — или, можно сказать, «разбила главный стан», поскольку речь пойдет о военных играх, — ватага мальчишек; а так как пригорок с его кустами, за неимением в пределах видимости другого леса, слыл Леском, то и мальчишек, обосновавшихся здесь, прозвали «лешими». Родители их были шахтеры, вальцовщики, кузнецы и железнодорожники, которые после Майской революции