Окончательный расчет - [9]

— Да нет, так, пустяки.

— Так ты не по этому поводу?

— Стал бы я тебя, Миша, такими пустяками тревожить. Да, во-первых, за Старкова спасибо. Кажись, толковый парень.

Паратов кивнул, посасывая трубку.

— Погоды какие стоят, а? — сказал он весело.

— М-да… — нехотя отозвался Малютов.

— Давно у нас такой жары не было, а?

— Давно.

— В Америке, говорят, тоже жарко.

— В Америку я не хочу.

— В Европу?

— Лучше бы в Азию.

— Ну так о ком речь? — спросил после паузы Паратов. — Выше Деда я не властен.

— Ну ты не скромничай. Выше тебя только Бог.

— Не богохульствуй, — резко сказал Паратов, хотя комплимент ему понравился. — Если кто из толстосумов, тут, Вова, дерьма не оберешься.

— Да пусть себе живут, — улыбнулся Малютов.

— Ну ладно, не темни, с кем ты там чего не поделил?

— А смеяться не будешь?

— Буду, если смешно.

Малютов хрустнул леденцом, словно раздавил ампулу с цианистым калием.

— Мой следователь.

Паратов не засмеялся. Он внимательно посмотрел на Малютова. Покусал губу, почмокал.

— Не смешно, — сказал он.

— Да уж знаю.

— Крепкий мужик?

— Баба.

— Совсем грустно. И что? На чем она тебя поймала?

— Да на всем. Я у нее — вот где. — Малютов с силой сжал кулак.

— Так, я понимаю, ты эту болезнь запустил?

— Запустил.

— Просто так ее убрать уже нельзя?

— Вот, веришь, Миша, не знаю. Может, можно, а может, она как-то застраховалась.

— К-козел, — смачно выговорил Паратов.

Малютов виновато улыбнулся.

— Она где?

— В Бутырке.

— Она, значит, в Бутырке, а ты в Азию собрался.

— Помоги, Миша.

Паратов выпустил большое облако дыма и наблюдал, как оно тает.

— Поможешь?

— Помогу, конечно. Мы не для того поднялись с колен, чтоб нас теперь поставили раком.

— Спасибо.

— Одним «спасибо» не отделаешься. Кто еще в курсе?

— Никто.

— А жена?

— Нет. Никто. Я тут подстраховался.

— Да уж слышал — прямо шекспировская трагедия, труп на трупе.

— Ну ладно, — обиделся Малютов. — Я никого не убивал.

— Это все?

— Все. С остальным я сам разберусь.

— Ага, значит, остальное тоже есть?

— Да там девчонка одна. Но она, кажется, вовремя почуяла, куда ветер дует.

— Доверяешь?

— Что я — совсем дурак?!

— Нет, ты не дурак. Ты — козел, б…, — повторил Паратов. И выматерился так, что перестал быть похожим на благообразного старика.

Малютов успокоился — если Паратов кроет матом, значит, поможет.

ГЛАВА 8

Ирина притормозила у палатки и сказала, мечтательно глядя на Вадима:

— А вы, видать, законов не знаете.

— Каких законов?

— Неписаных.

— В смысле… — Вадим кивнул на палатку.

— В нем самом, — улыбнулась Ирина. — Как-никак — дебют.

— Не очень удачный, — виновато улыбнулся Вадим.

— Ничего, первый блин комом.

— А что будете?

— Коньяк.

— Странно, женщины обычно любят ликер.

— Я не женщина, я госпожа следователь.

— Значит, коньяк?

— Да.

— А какой?

— Хороший.

— Армянский?

Ирина вздохнула.

— Ну, армянский.

— Не ликер? — уточнил Вадим.

— Нет.

— Странно. Женщины любят сладкое. А вы нет?

— Нет. Может быть, вы любите ликер?

— Нет, но ликер дешевле. Хотя это неважно, потому что у меня все равно нет денег.

— Та-ак, — протянула Ирина, отворила дверцу машины и побежала к палатке.

— Э! Не надо! — крикнул Вадим вслед, но Ирина уже платила деньги, ей что-то подали в пакете, и она бежала обратно.

— С получки отдадите, — строго сказала она.

— Согласен. А стаканчики есть? Или из горла?

— Та-ак, — снова протянула Ирина. — Предстоит большая воспитательная работа. Во-первых, я за рулем не пью, во-вторых, это неприлично по определению. В-третьих, я так понимаю, что к себе вы меня не пригласите.

— У меня мама…

— Падаю стремительно, — про себя сказала Ирина. — Поехали ко мне.

— А это удобно?

— Вообще-то этот вопрос должна была задать я. Но поскольку эмансипация достигла апогея, отвечаю: я к вам приставать не буду.

Через пятнадцать минут они уже входили в квартиру. Вадим бросился снимать обувь, но Ирина остановила:

— Не надо, не в бане. И потом, это слишком интимно.

— Да, извините.

Она отвела его в комнату, усадила на диван, а сама ушла на кухню.

Вадим ошалело вертел головой, пытаясь разглядеть все сразу — книги, картины, статуэтки, гобелены.

— Ну, — вернулась Ирина, неся на подносе коньячные рюмки и черные маслины в плошке, — за знакомство!

Вадим бросился наливать, но Ирина его остановила:

— Вы, надеюсь, помните, что это не водка, что наливать надо всего на два пальца от дна?

— Правда? — опешил Вадим.

Но налил правильно.

Они чокнулись и выпили.

— Ну, рассказывайте, очаровывайте, — сказала Ирина.

— А чего рассказывать? — вдруг сразу заплетающимся языком спросил Вадим.

— Ну, про житье-бытье в районке.

— Да чего там — преступников ловили, ничего интересного.

— Не может быть. Следовательская работа — это же сплошные приключения. По себе знаю. Впрочем, сначала выпьем. Только теперь налью я. А вы пока протяните руку и вон, видите, выключатель. Слишком много света. Никакого интима.

Вадим громко сглотнул от этих слов и потянулся к выключателю. Осталось гореть только тусклое бра.

Ирина налила, протянула Вадиму бокал.

— Ну что, на брудершафт?

— Можно, — робко согласился Вадим.

— Тогда до дна.

Они переплели руки, как это положено при брудершафте. Вадим медленно высосал бокал и сделал губы бантиком.

— Ах да, целоваться, — вспомнила Ирина.