Окончательно мертв - [12]

— Без проблем, Энди, — сказала я, улыбаясь.

— Спасибо, Сьюки, — ответил он и улыбнулся в ответ — простая, беспонтовая и испуганная улыбка.

Энди угадал в самую точку. Когда я подошла к их столику, Халли заказала курятину в корзинке.

— Добавь еще картошки, — сказала я новой поварихе, передавая заказ. Я хотела камуфляжа побольше. Повариха отвернулась от плиты и глянула на меня сердито. У нас поваров целый ассортимент — всех возрастов, цветов, полов и сексуальных предпочтений. Однажды даже вампир у нас работал. Сейчас наша повариха — чернокожая средних лет по имени Кэлли Коллинз. Женщина тяжелая, настолько тяжелая, что мне даже непонятно, как она выдерживает столько часов на ногах в жаркой кухне.

— Добавить картошки? — спросила Кэлли, будто впервые к ней обратились с подобной просьбой. — Ну-ну. Дополнительную порцию картошки дают тем, кто за нее платит, а не друзьям официанток.

Может, Кэлли такая колючая потому, что помнит еще старые недобрые времена, когда у черных и белых были разные школы, разные залы ожидания и разные питьевые фонтанчики. Я такого уже не помню, но не хочу делать на это скидку каждый раз, когда приходится говорить с Кэлли.

— Они оплатят дополнительную картошку, — соврала я, не желая пускаться в объяснения через служебное окошко, когда каждый может подслушать, и вместо того вложила в кассу доллар из своих чаевых. При всех наших неладах я желала Энди и его училке счастья. Женщина, согласная войти в дом Каролины Бельфлер даже не невесткой, а женой ее внука, заслуживает романтической минутки.

Когда Кэлли позвала меня за готовым блюдом, я подбежала рысью. Сунуть коробочку под картошку было трудней, чем я думала, и пришлось ломтики осторожно переложить. А Энди сообразил, что бархат станет жирный и соленый? Ладно, это же не мой романтический жест, а его.

С радостным ожиданием несла я поднос к их столу. Энди даже пришлось одернуть меня (суровым взглядом), чтобы я сделала более безразличную физиономию, когда подавала блюда. Перед ним уже стояло пиво, а перед Халли — бокал белого вина. Она почти не пила, как и полагается учительнице младших классов. Поставив еду на стол, я сразу повернулась и ушла, забыв даже спросить, как положено хорошей официантке, не нужно ли еще чего-нибудь.

После этого уже не в моих силах было оставаться безразличной. Хоть я и старалась, чтобы это не было заметно, я наблюдала за ними так пристально, как только могла. Энди сидел как на иголках, и я слышала его мозг, который просто кипел. Он действительно не знал, будет ли предложение принято, и мысленно перебирал весь список вещей, которые могли ей не понравиться: и то, что Энди почти на десять лет старше, и его опасная профессия…

Я заметила момент, когда она увидела коробочку. Может, с моей стороны нехорошо было ментально их подслушивать в такую интимную минуту, но, правду вам сказать, я тогда даже об этом не подумала. Хотя обычно я держу себя в руках, все же есть у меня привычка подключаться к людским головам, если что-нибудь интересное замечу. Еще я привыкла считать эту свою способность минусом, а не плюсом, так что если из нее можно извлечь что-нибудь приятное, то имею право.

Я стояла к ним спиной, убирая с очередного стола, что вообще-то надо было оставить уборщику. И потому стояла достаточно близко, чтобы услышать.

Она на долгую секунду застыла.

— У меня тут какая-то коробочка на тарелке, — сказала она наконец тихо — подумала, что если поднять шум, Сэм будет недоволен.

— Я знаю, — ответил он. — Это от меня.

Вот тут она поняла, и мысли у нее в мозгу понеслись галопом, спотыкаясь и мешая друг другу в своем энтузиазме.

— Ох, Энди! — прошептала она — наверное, открыла коробочку. Я с трудом смогла не повернуться и не посмотреть вместе с Халли, что там такое.

— Тебе нравится?

— Да, красивое.

— Ты станешь его носить?

Молчание. Очень уж у нее все в голове перепуталось. Половина орала «уррра!», другая половина тревожилась.

— Да, с одной оговоркой, — сказала она медленно. Я ощутила, как он опешил. Любой реакции Энди ожидал, но не такой.

— И она заключается? — произнес он вдруг голосом скорее полицейского, чем влюбленного.

— Мы должны жить своим домом.

— Чего? — Энди явно не ожидал такого ответа.

— У меня всегда было впечатление, что ты собираешься остаться в фамильном доме, с бабушкой и сестрой, даже когда женишься. Это чудесный старый дом, и бабушка твоя и Порция — чудесные люди.

Тактично. Молодец Халли.

— Но я хотела бы иметь свой дом, — произнесла она чуть ли не извиняясь и зарабатывая тем мое восхищение.

Но мне уж точно пора было от них отвалить — другие столы надо обслуживать. Однако, наполняя пивные кружки, унося пустые тарелки и таская деньги Сэму за кассой, я не могла не восхищаться позицией Халли, поскольку особняк Бельфлеров был домом номер один в Бон-Темпс. Многие молодые женщины отдали бы палец, если не два, чтобы там жить, особенно с тех пор, как старый дом был решительно перестроен и освежен впрыском денег от таинственного незнакомца. На самом деле этим незнакомцем был Билл, обнаруживший, что Бельфлеры — его потомки. Зная, что у вампира они денег не возьмут, он подстроил эту хитрость с «таинственным наследством», и Каролина Бельфлер тут же бросилась тратить его на особняк с таким удовольствием, с каким Энди ел чизбургеры.