Око за око. Этика Ветхого Завета - [17]

не используя для этого идолов и статуи. Но если мы думаем, что монотеизм — это всего лишь вопрос своеобразного религиозного предпочтения (просто так случилось, что мы предпочитаем одного бога, а не многих) среди множества относительных идей и верований (рамки, в которых часто проходят современные дискуссии о религиозных отличиях), то мы, несомненно, заблуждаемся. Для Израиля исключительная преданность Яхве как единственному божеству была частью их жизни в завете, и накладывала отпечаток на все сферы их жизнедеятельности: социальную, экономическую, правовую и политическую. И в этом Израиль действительно сильно отличался от других народов. На раннем этапе исторического формирования Израиль обладал ярко выраженным ощущением национальной идентичности, что отражалось не только в религии, но и во всех областях общественной жизни. Религия была интегрирована в их общественную жизнь и способствовала решению основных социальных задач.[29]

Например, ханаанское общество до прихода израильтян было феодальным, вся власть была сконцентрирована на самой верхушке классовой лестницы небольших городов–государств. В отличие от них Израиль был племенным сообществом, где прежде всего сохранялись узы кровного родства, которое, в свою очередь, разделялось на три составляющие: племена, кланы и семейства (см. десятую главу). Третий уровень состоял из множества расширенных землевладельческих семейств. Такие семьи, живущие в деревнях, будучи вполне самостоятельными в экономическом плане, сами решали большую часть важных социальных задач: юридических, экономических, культовых и военных. Таким образом, сначала израильское общество, состоящее из взаимозависимых, но в то же время автономных семейств, не имело социальной централизации и иерархии. Это способствовало социальному здоровью и экономической жизнеспособности низших групп, а не обогащению или власти высших.

Похожий контраст можно наблюдать в экономике различных форм землевладения. В ханаанских городах–государствах вся земля принадлежала царю, который заключал феодальные договора с крестьянами–арендаторами. В Израиле вся земля распределялась среди семейств и являлась их собственностью. Разделение земли, описанное в книге Иисуса Навина, ясно показывает, что ее распределение, обладание и использование должно включать все уровни родства. Родовые территории отводились «по племенам их» (Нав. 15, 1 и др.). Чтобы сохранить такую систему, земля не могла просто приобретаться или продаваться на коммерческой основе, но должна была передаваться по наследству (Лев. 25). Более того, многие ветхозаветные законы и установления по использованию земли (см. пятую главу) направлены на сохранение относительного равенства семей. Таким образом, экономическая система Израиля была ориентирована на независимость и равенство семей, а также на защиту слабых и бедных, а не на интересы богатого землевладельческого меньшинства. Эта характерная черта израильского закона является конкретным социологическим показателем практического содержания израильской веры. Говоря об этой особенности израильского закона, Готвальд утверждает:

Практическое содержание закона имеет неизмеримую ценность для построения социологии религии Израиля, потому что оно дает безошибочную общую структуру религии Яхве как религии уравнительной социальной системы. Поклоняться Яхве и быть израильтянином значит, прежде всего, вести определенный образ жизни в отделении и в явной оппозиции к давно почитаемым и устоявшимся обычаям, которые по всему Ближнему Востоку считались неизбежными и единственно приемлемыми.[30]

Постепенное разрушение такой социально–экономической системы после перехода к монархии, с ее непосильной системой налогообложения, вызвало наиболее сильный пророческий протест в последующей истории Израиля.

Глядя на политическую жизнь Израиля (которую рассмотрим подробнее в седьмой главе), мы находим, что она следовала моделям кровного родства. Евреи были рассеяны и децентрализованы. Авторитет в принятии решений в сообществе, особенно в вопросах юридических, принадлежал группе старейшин. Старейшины, в самом широком смысле, были оплотом израильской общественно–политической жизни на протяжении всего ветхозаветного периода.[31] В домонархический период такое коллективное руководство во время нависшей военной угрозы иногда усиливалось харизматическими лидерами — судьями. Их считали поставленными Богом и принимали как проводников Божьего правления. Однако истории Гедеона и Авимелеха (Суд. 8, 22—9, 57) говорят о трудностях, встававших на пути любого судьи, которому предлагали или который сам стремился к более постоянному, династическому правлению. Похоже, что централизованная власть сталкивалась с серьезным сопротивлением до тех пор, пока она не стала неизбежной ввиду внешней угрозы со стороны филистимлян. Такая модель власти вождя воспринималась как прямая противоположность традиционной модели, основанной на локализации власти в структуре местных семейств. Даже после того, как была учреждена монархия, система местных старейшин выжила на сельском уровне и оказывала сопротивление иерархическому и централизованному правительству. В результате юридических реформ Иосафата были поставлены судьи, которых назначал царь. Но эти реформы касались только укрепленных городов (2 Пар. 19, 4–11) и, по–видимому, не распространялись на небольшие поселения и деревни, где порядок и справедливость зависели от старейшин. В последующие столетия Давид, а также Соломон и его преемники добились еще большей централизации власти. Исторические и пророческие книги говорят о постоянном сопротивлении таким изменениям из–за несоответствия традиционному пониманию израильской социальной структуры. Находясь в оппозиции к централизованной власти и критикуя ее, пророки подчас платили за это слишком высокую цену. Таким образом, установленная Богом децентрализованная форма власти выделялась на фоне иерархических и классовых форм правления в древних ближневосточных государствах.