Око Соломона - [4]

– Слава тебе, Господи! – с облегчением вздохнул боярин Славята. – Сигнал!

Костер, разожженный в ночи у кромки леса, означал, что киевские мечники справились со своей задачей и вырвали-таки Святослава из цепкий рук бека Кытана. Ратибор обернулся к мечнику, стоящему за спиной и решительно взмахнул рукой:

– Давай!

Кузнечные ворота отворились со страшным скрипом, и волна всадников в мгновение ока захлестнула поляну перед городским валом. До половецкого стана было рукой подать, и переяславские мечники достигли его едва ли не в один конский мах. А от дальнего леса катилась им навстречу киевская лава, с разбойными выкриками и соловьиным посвистом. С двух сторон киевляне и переяславцы обрушились на спящих, не давая врагам времени ни в седла сесть, ни даже на ноги подняться. Получилась не битва, а бойня. Ратибор и Славята отлично это понимали, а потому и не спешили принять в ней участие. К стану они подъехали, когда кровавая работа была уже почти завершена. Уцелевшие половцы ринулись было к реке, дабы спастись вплавь, но разгоряченные мечники без труда настигали их там и безжалостно рубили мечами.

– Где Кытан? – спросил Ратибор у вынырнувшего из ночи сына Тудора.

– Убит, – сверкнул белыми зубами из темноты витязь.

– А княжич?

– Живехонек.

Ратибор перекрестился и вслух похвалил расторопных киевлян – не дали пропасть невинному отроку.

– Завершайте тут, – бросил воевода сыну. – А Святослава к князю Владимиру отправь.

Бек Итларь беды не чуял. На вошедшего Тудора взглянул без опаски и даже не притронулся к мечу, лежавшему рядом на лавке. Сын воеводы, весельчак и балагур лет тридцати, и сейчас, судя по всему, пребывал в хорошем настроении. Во всяком случае, улыбался он половцу дружески.

– Князь Владимир прислал гонца – зовет тебя в гости, бек.

Тудор на чужом языке говорил без запинки, и Итларь это оценил. Сам он с трудом понимал славянскую речь, а говорить даже не пытался, дабы не ронять собственного достоинства.

– Если зовет, то надо идти, – кивнул седеющей головой бек и тяжело поднялся с широкой лавки, застеленной медвежьей шкурой. Итларь был невысок ростом, но коренаст. В седле он сидел как влитой, а вот по грешной земле ходил в развалку, словно тяготился пешими прогулками.

– Отец приказал стол накрыть для твоих гридей, бек, в соседней избе, – гостеприимно взмахнул рукой Тудор. – Тебя-то, Итларь князь, может, и накормит, а твоим мечникам на пустой живот тяжко будет.

Усадьба воеводы была обширной. Здесь тебе и терем хозяйский и избы деревянные для мечников и прислуги. Опять же конюшни и хлев для скота. Бек Итларь на чужой достаток смотрел не то чтобы с завистью, но с большим интересом. Богато жил Ратибор, чего там. И гостей умел принять с достоинством. Стол в избе, где проживали мечники, был накрыт богатейший. У нукеров бека Итларя потекли слюни, а иные носами зашмыгали, кося узкими глазами на корчагу с медовой брагой, стоящую поодаль. Много пить им бек, конечно, не даст, но усы смочить позволит. За длинный стол садились не спеша, блюдя степное достоинство. А когда расселись, то вдруг выяснилось, что хозяев в избе нет, да и служки, крутившиеся вокруг стола, вдруг куда-то исчезли. Бек Итларь, потянувшийся было к блюду с дымящимся мясом, замер и вскинул глаза к потолку. Сверху послышался треск, словно кто-то пытался попасть в избу через крышу. Неожиданно для себя Итларь увидел небо, удивительно синее в этот день. А потом в возникшем проеме появилось голова человека, целившего в бека из лука. Итларь узнал Тудора, вскочил было на ноги, взмахнул рукой, попытался выкрикнуть проклятие, но слова застряли в горле, пробитом стрелой с красивым белым оперением. Половцы взвыли волками и ринулись к двери. Увы, вынести ее единым махом не удалось. А сверху на них сыпались стрелы, жаля словно рой разъяренных ос. Хрипы и проклятья погибающих людей взлетели к небесам, но те остались равнодушны к их беде. Пятьдесят отборных нукеров бека Итларя ненадолго пережили своих товарищей, истребленных у переяславских стен.

Весть об удачном походе князей Святополка и Владимира на половецкие вежи достигла Чернигова на исходе осени. Надо отдать должное князьям, время для мести хану Буняку они выбрали самое подходящее. Половцы сгоняли нагулявшийся за лето скот в зимники, подсчитывая богатый приплод. Не до битв им было и не до воинских утех. Если верить вестникам, то киевляне и переяславцы богатую добычу взяли. Коней, говорят, гнали табунами, баранов даже перечесть не смогли, а рабов было столько, что их отдавали расторопным перекупщикам за бесценок. Олег Святославович чужой удаче не завидовал, да и осуждать Святополка с Владимиром не торопился. Вправе князья были отомстить хану Бунаку за разоренные русские земли. Оставили русы хитроумному половцу зарубку на память, будет ему о чем подумать перед новым набегом. А вот с Итларем и Кытаном неладно вышло. Так с гостями на Руси прежде не обращались. Ведь беки не с войной пришли, а с миром. И принял их Владимир Всеволодович как друзей – Итларя с нукерами даже в город пустил. А потом истребил, не дав даже меч поднять в свою защиту. Неправильно это, не по-божески. Не по-христиански.