Око Соломона - [24]

– Поверь мне, благородный граф, басилевс с удовольствием ответил бы на твой дар даром в тысячу раз большим, но…

– Помилуй, сиятельный Михаил, зачем же в тысячу, хватит и в пятьдесят, – развел руками простодушный Гуго. – Пять тысяч марок золотом очень приличная сумма.

Протовестиарий задохнулся от возмущения. Сумма была умопомрачительной. За такие деньги можно было купить целое королевство, в крайнем случае, эмират.

– А я что предлагаю императору? – удивился Гуго. – Я ему предлагаю Румийский султанат – неужели он не стоит таких денег?

– В Румийском султанате правит Кылыч-Арслан, а вовсе не Гуго Вермондуа, – напомнил рассеянному франку Михаил. – К тому же речь идет всего лишь о вассалитете.

– Иные вассалы стоят дороже королей, не говоря уже о султанах, – отрезал Гуго и отсалютовал наполненным до краев кубком прекрасной Зое.

– Это я уже успел заметить, – процедил сквозь зубы Михаил.

– Так в чем же дело, мой сиятельный друг? – удивился Гуго. – Если бы не прискорбное происшествие, приключившееся со мной, я вообще не стал бы обременять тебя такими пустяками. А сейчас я думаю не о себе, а о своих прозябающих в нищете людях, не имеющих даже крыши над головой.

– Их разместили в гвардейской казарме, – напомнил Михаил.

– Хорошо хоть не в конюшне, – поморщился Гуго.

– Можно подумать, что прежде они жили в хоромах, – не удержался от саркастического замечания протовестиарий.

– Благородный Венцелин, сделай милость, опиши свой замок Рюстов нашему дорогому другу.

– Это не замок, – слегка порозовел рыцарь, – это город. Довольно большой.

– Вот видишь, сиятельный Михаил, молодой человек покинул большой город, почти что райские кущи, ради освобождения Гроба Господня, а мы с тобой торгуемся о пустяках.

Конечно, сиятельный Михаил за свою жизнь навидался демагогов, но такого он встретил в первый раз. Этот нищий франк, все земли которого можно было прикрыть ладонью, торговался словно император, выставляя на продажу королевства и эмираты, где он даже ни разу не бывал. У Михаила появилось горячее желание плеснуть в лицо своего дорогого гостя вином из кубка, но протовестиарий сдержался. Поклявшись про себя, что рано или поздно он рассчитается с Гуго Вермондуа за нынешнее унижение, тем более обидное, что происходило оно на глазах жены. Сиятельная Зоя улыбалась так, словно разговор просвещенного мужа с хитроумным варваром доставил ей неизъяснимое удовольствие. Конечно, дочь друнгария Константина Котаколона догадалась, что ее мужа посадили в лужу, но нисколько по этому поводу не огорчилась. Увы, гордая Зоя была невысокого мнения об умственных способностях своего мужа, и сегодняшний разговор только утвердил ее в этом нелестном для самолюбия Михаила мнении. Впрочем, презрение жены протовестиарий как-нибудь пережил бы. Иное дело – гнев Алексея Комнина, и без того пребывающего в раздраженном состоянии из-за свалившихся на империю проблем. Протовестиарий побаивался, что из туч, медленно сгущающихся в императорском дворце, рано или поздно ударит молния, и, чего доброго, ударит она именно в него. И, надо сказать, сиятельный Михаил не ошибся в своих предположениях. В это серенькое декабрьское утро басилевс был грозен как никогда. Причиной тому, как вскоре выяснилось, явилось письмо Готфрида Бульонского, в котором тот требовал немедленного освобождения несчастного Гуго Вермондуа, удерживаемого в подземельях императорского замка. Письмо было откровенно наглым, но еще более наглыми были действия лотарингцев, разоривших несколько византийских городов, якобы в отместку за насилия, чинимые над несчастным графом. Конечно, Вермондуа жил отнюдь не в подвале, но статус его в Константинополе был неопределенным. Во всяком случае, кое-какие основания объявить его пленником императора у герцога Бульонского имелись. Чем он немедленно и воспользовался.

– Разве граф Вермондуа наш пленник?! – грозно спросил Алексей Комнин, выпрямляясь во весь рост.

– Он наш гость, – робко запротестовал протовестиарий Михаил.

– А почему не вассал?!

– Для этого потребуется немалая сумма денег, – смущенно развел руками протовестиарий.

– Какая?

– Пять тысяч марок золотом, – со скорбью произнес Михаил.

Протоспафарий Модест ахнул, логофет секретов Илларион всплеснул руками, и только Алексей Комнин сохранил спокойствие.

– Разорение городов обойдется нам значительно дороже. Заплатите ему.

Для протовестиария Михаила распоряжение басилевса обернулось прямым ударом в печень. Во всяком случае, именно на печень он жаловался своему безжалостному гостю. К сожалению, франк, здоровый как бык, имел смутное представление, где находится этот важный орган, а потому не выразил византийцу ни малейшего сочувствия. Хватка у графа оказалась железной, это следует признать. К тому же он призвал на помощь сразу двух шевалье, Лузарша и Рюстова – якобы из-за сложностей перевода. Справедливости ради следует признать, что Гуго Вермондуа все-таки вошел в положение бедствующей империи и согласился принять плату не только звонкой монетой, но также оружием, лошадьми и драгоценными изделиями. Сиятельный Михаил рассчитывал, что ему удастся обвести франков вокруг пальца, поскольку знать истинную стоимость той или иной вещи, они по его расчетам не могли. Но тут он, что называется, нарвался. Венцелин фон Рюстов оказался большим знатоком рыночных цен, чем протовестиарий. Наглый саксонец с ходу разоблачил хитроумную тактику византийского чиновника и без особого труда доказал ему, что за триста марок в Византии можно купить табун лошадей, а не те полсотни жалких кляч, которые протовестиарий подсовывает своему гостю. С оружием дело обстояло еще хуже, франки отлично разбирались во всем, что касалось воинского снаряжения, и брали клинки только очень хорошего закала, отметая хлам, который им предлагал Михаил. Протовестиарий попытался выдать печенежские мечи за киевские, но был мгновенно разоблачен и с великим срамом отброшен на исходные позиции. К счастью, в парчовых тканях и драгоценных камнях, франки разбирались гораздо хуже Михаила, и ему все-таки удалось всучить им несколько вещиц сомнительной стоимости, выдав их за изделия арабских мастеров. Пятьсот марок в этом безумном торге протовестиарий все-таки выгадал, но, увы, эта сумма оказалась гораздо меньше той, на которую он рассчитывал. Тем не менее, своей цели он достиг, граф Гуго Вермондуа с великой пышностью принес вассальную присягу басилевсу Алексею в присутствии едва ли не всех византийских чиновников. Огромный зал, в котором происходила эта церемония, произвел на брата французского короля большое впечатление. Он так долго разглядывал позолоченных львов, лежавших у подножья трона, что едва не довел до обморока катепана титулов сиятельного Никандра, подсказывавшего рассеянному франку слова клятвы. Шевалье де Лузаршу, пришлось подтолкнуть в бок своего сюзерена, дабы вернуть его к действительности. В конце концов, в этом зале кроме львов находился еще и император Византии, терпеливо ожидавший, пока варвар ознакомиться с украшениями его дворца.