Око смерти - [52]

– Все, не могу! – охнул Олег. Сашка оглянулся. Землянин едва стоял на подгибающихся ногах. Его заметно шатало из стороны в сторону. Стант еще держался, но было видно – ему тоже очень тяжело.

– Привал! – сказал Александр, с нескрываемым облегчением тоже заваливаясь на снег. Он нащупал фляжку на поясе, отстегнул, сделал пару глотков.

– Пить будешь?

– А что это? – ответил Олег.

– Чай. С сахаром и лимончиком. А?

– С лимончиком, говоришь? – он потянулся за питьем.

– Да, братцы. Это вам не по клавиатуре пальчиком – тук, тук…. Тут думать надо…. Олег попробовал возмутиться, но его жестом остановил бессмертный.

– Погоди, человек! Вот, дай Бог, выберемся из этого дерьма, придет и наше время сделать «тук, тук». И от этого «тук, тук», возможно, будет зависеть и твоя жизнь, и жизнь всего экипажа. Вот тогда мы и поговорим, что важнее – наши «туки» по клавиатуре, или ваши ножи, пистолеты, ракеты….

Что касается твоего превосходства в этой экспедиции, то оно вполне объяснимо. Олег безвылазно двадцать лет провел в трубе, то есть на Поясе Ареса, а ваш покорный слуга последние годы вёл праздное существование прожигателя жизни. Большой дом, много денег, много девушек…. Что еще нужно для ощущения полноты жизни?

– Дом! – резко ответил Александр. – Для ощущения полноты жизни человеку нужен только дом! Место, где его ждет бабушка, дедушка, мать, отец, жена, муж, брат, сват…. Одним словом – семья! Что для тебя дом, бессмертный?

– Для меня? – даже растерялся элой. – Место, где мне хорошо и комфортно.

– Ну да, вы элои, как голландцы на Земле – где пиджак повесил, там и Родина.

– Мы не носим пиджаков!

– Я в переносном смысле. Ладно…. Вижу, что дискуссия разгорается с новой силой. А это означает только одно – все отдохнули, набрались сил и готовы к новым трудовым подвигам. Все, встаем мужики, и – в путь!

– Что такое мужики? Это люди?

– Это хорошие люди мужского рода. Тьфу, черт! Опять затянули…. Все, заканчиваем с разговорами! Выступаем через тридцать секунд.

К закату поднялись на последнее перед вершиной плечо горы. Тусклый шарик местного светила уверенно катился к горизонту, не оставляя «снежным барсам» ни малейшего шанса на то, чтобы найти заветную пещеру до заката.

– Все! Готовимся к ночлегу! – отрешенно выдохнул Заречнев, стараясь не смотреть на спутников.

После слов Александра Олег упал на спину, раскинул руги в стороны. Лицо его из розового давно стало фиолетовым, он тяжело и часто дышал. По тому, как он шел, невозможно было понять, как он вообще держится на ногах. Бессмертный выглядел ненамного лучше.

Сашка ничего не сказал «барсам», свалил тяжелый рюкзак на снег, стал его развязывать, вытаскивать и устанавливать палатку. Во временное убежище элой забрался сам.

Человек лежал на снегу в той же позе, в какой упал на белое покрывало горы полчаса назад.

«Ну, ладно, меня Дита послала на верную смерть, потому что ненавидит. – думал бывший гладиатор, наклонившись над мужчиной. Дыхание Олега стало отрывистым, лицо приобрело синюшный оттенок. – А ненавидит – тоже понятно за что. За любовь. Но этих-то? Что плохого успел сделать ей вот этот человек, например? Или – тот, не человек; но тоже угодивший под её «раздачу». Да, видно неспроста почти все курсанты за глаза называют её «сучка бессмертная». И угораздило же меня влюбиться именно в неё. М-да…. Сердцу не прикажешь»!

Он стянул с землянина рюкзак, поволок в палатку. Через несколько минут вернулся за Олегом.

– Оставь его! – послышался из палатки голос Стана. – Он все равно не жилец. У него горная болезнь, скорее всего. Или просто очень большая общая потеря сил. Ночь ему не пережить. А если и выживет, завтра он не сможет продолжить с нами путь. Сашка ничего не ответил, зацепил Олега за воротник, потащил по снегу.

– Оставь меня! – прошептал землянин. – Он прав! Мне не выжить!

Заречнев остановился, перевел дыхание. Потом, опять наклонившись, с натугой затащил Олега вовнутрь.

– Через полчаса будет готов ужин. Тебе чего – борщ со сметаной, или чай с гренками? – обратился он к человеку.

– Борща хочу…. Со сметанкой….. – прошептал Олег, с трудом шевеля губами. – И чаю с гренками – тоже.

– Ну, вот, видишь! – довольно констатировал Заречнев. – если человек хочет жрать, значит, он хочет и жить! А ты, мудило бессмертное, – неожиданно зло выпалил он, вполоборота повернувшись к Станту, – больше никогда не предлагай мне оставить человека умирать! Заруби себе на носу – и ты, и все остальные элои – русские на войне своих не бросают!

– Да не надо так кипятиться! – ошарашенный таким неожиданным напором, Стант рефлекторно отклонился назад. – Не хотите бросать, не бросайте! Я только высказал свою точку зрения. У нас ведь демократия, разве не так?

– Не нужно при мне высказывать свою точку зрения! – Сашка сжал кулаки. – Держи её при себе! Если хочешь её высказать, поищи кого-то другого! Запомнил?! И заруби себе на носу: мне насрать на тебя, на твой город и на твою планету! Вы чё думаете – если можете жить вечно, то уже ухватили Бога за бороду? – он неожиданно сильно закашлялся. Приступ свалил его на пол палатки, долго не проходил.

Стант вздохнул, вытащил из своего рюкзака примус, поставил на него первый компакт-обед.