Окно во вчерашний день - [22]

— Алисия, ты ничего не понимаешь, — кратко бросил Шон, не отрываясь от дороги. — Или понимаешь неправильно.

Мягкий голос Шона заставил встряхнуться. Вынырнув из пучины мучительных страданий, Алисия вновь обнаружила себя рядом с ним. Тело было напряжено, зубы стиснуты, ладони судорожно переплетены. Ледяное оцепенение сковало чувства.

— Не понимаю? — слабо откликнулась она. В ее голосе слышались завывания вьюги. В широко открытых глазах стояла полярная ночь.

— Черт побери, Алисия! — взорвался Шон, вцепившись в руль и нажимая на тормоз перед перекрестком, заваленным тающим снегом. — Ты не даешь мне ничего объяснить.

Его настойчивый голос притягивал внимание, проникая в самые отдаленные уголки души, охваченной разгорающимся пожаром досады и отчаяния. Алисия вызывающе подняла голову и повернулась к нему, взглянув прямо в глаза.

— Зеленый свет, — сказала она с холодным самообладанием, скрывавшим внутренний трепет.

Шон бросил рассеянный взгляд на светофор и резко тронул с места.

Последние яркие лучи заходящего солнца проникали сквозь стекла кадиллака, бросая на лицо Шона отсвет бронзовой непроницаемости. Оттолкнувшись от этой ассоциации, профессиональная память Алисии услужливо предложила ей образ бронзовой римской монеты, на аверсе которой был нанесен профиль Юлия Цезаря, а на реверсе — Брута.

— Ты не права, — проговорил он ровным голосом. Заходящее солнце вспыхнуло в его глазах.

— Не права?

Алисия рассматривала его прекрасно очерченный профиль, надеясь на то, что это правда, но опасаясь обмануться.

— В чем я ошиблась?

— Я не собирался приглашать тебя на ужин в мотель только для того, чтобы на десерт затянуть тебя в постель.

Его голос прозвучал резко и убедительно.

— И никогда не считал тебя легкодоступной женщиной, — выпалил он, смягчив тон.

— Очень приятно, — сказала Алисия, замечая, предательскую дрожь в голосе. — Боюсь, что…

Она замолчала. Горячие слезы навернулись на глаза. Пытаясь сдержать рыдания, подступившие к горлу, Алисия часто заморгала и отвернулась к окну, заметив сквозь пелену слез, что они подъезжают к мотелю, выглядевшему просто роскошно. Это был один из самых дорогих мотелей, расположенных в пригороде.

— Ты живешь здесь? — спросила она, сглотнув слезы.

Шон кивнул. Он молчал все время, пока парковал машину на стоянке, выбирая место среди сугробов. Мягко затормозив, он обернулся к ней.

— Хочешь, я отвезу тебя обратно домой?

— Нет, — тихо сказала Алисия, глядя прямо перед собой.

— В таком случае, не могла бы ты заставить себя взглянуть в мою сторону?

В его просьбе прозвучала скрытая мольба. Алисия не могла противиться его мягкому голосу, вновь ставшему близким и знакомым. Она взглянула в его глубокие глаза, наполненные голубым сиянием и сдерживаемым желанием.

— Не буду обманывать тебя, Алисия, — проговорил он тихо. — Я хочу любить тебя. Весь день я мучился желанием заниматься любовью с тобой.

— Шон! — воскликнула она, задыхаясь.

Дрожь возбуждения пронзила тело Алисии, хотя рассудок все еще протестовал, не желая смириться.

— Не понимаю, почему ты так удивлена и шокирована.

Он криво усмехнулся, словно посмеиваясь над собой.

— Мне казалось, что мое желание было вполне очевидным уже вчера вечером.

Слова Шона заставили ее память коварно изогнуться и выбросить на поверхность воспоминания о тугой готовности его тела, которое она чувствовала так близко от себя. Жаркая волна, не имевшая ничего общего с реальной теплотой салона кадиллака, накрыла Алисию с головой. Невыносимый жар только усилился, когда Шон протянул руку и коснулся ее щеки кончиками пальцев.

— Ты очень красивая, — пробормотал он. — Когда ты краснеешь, ты становишься потрясающе красивой.

Рука Шона коснулась ее волос. Пальцы захватили шелковистую прядь. Он наклонил голову и заглянул ей в глаза, все еще затуманенные слезами. Алисия моргнула.

— Если глаза — действительно зеркало души, внутри ты наверняка еще красивее, — протянул он.

Свежий поток слез заставил Алисию зажмуриться.

— Не плачь, — прошептал Шон. — Клянусь, я пригласил тебя только для ужина и беседы.

— Но ты сказал… — начала она, но тут же прервалась, захлебнувшись слезами, стоявшими в горле.

Шон молча склонился над ней и припал к ее губам.

— Я не отказываюсь ни от одного слова, — проговорил он, с явным нежеланием отрываясь от нее. Шон глубоко вздохнул и повторил:

— Я хочу заниматься любовью с тобой, — затем решительно тряхнул головой. — Впрочем, «хочу» — это не то слово. Я не могу объяснить происходящее. Ни одно слово не может описать моих чувств. И это — неслабое признание для человека, который всю свою жизнь сражался с демонами фальшивых смыслов.

Он пожал плечами.

— И тогда я сказал себе: послушай, парень. Почему бы тебе просто не позвонить ей. Ведь тоска по ее ногам измордует тебя быстрее, чем все демоны, вместе взятые.

Шон замолчал. Крайняя степень возбуждения отразилась на его лице.

— Это было как удар бейсбольной битой в пах, — признался он.

Алисия в ужасе отшатнулась.

— Ты играл в бейсбол? — воскликнула она сдавленным голосом.

Шон отрицательно покачал головой.

— Только в бридж. Не больше того.

Он повел литыми плечами.

— Я просто пытаюсь найти слова, — пояснил он.