Окно в вышине - [28]

— Есть пыльца, — сказал он.

— А что вы там хотели найти, — сказал я. — Уж не рубины ли?

Пропустив это мимо ушей, он посмотрел на Бриза и заметил:

— Уверен, что из этого пистолета не стреляли, по крайней мере, в течение суток.

Бриз кивнул, пожевал нижнюю губу и опять внимательно поглядел мне в лицо. Спенглер собрал пистолет, положил его на стол, сел в кресло и удовлетворенно задымил.

— Ясное дело, что 0,38 совершенно ни при чем, — сказал он. — Такая штука прошибает стены, и пуля не может остаться в черепе.

— О чем это вы толкуете? — спросил я.

— Да о самой обычной вещи в нашем деле, — сказал Бриз, — об убийстве. А вы бы присели в кресло, отдохнули. Мне показалось, я слышал голоса. Наверное, это в соседней квартире.

— Наверное, — сказал я.

— А что, пистолет так и лежит у вас все время на письменном столе?

— Конечно, но не только. Еще он бывает у меня под подушкой, подмышкой, в ящике письменного стола и вообще, где мне понравится. Вас это устраивает?

— Марло, мы ведь пришли к вам не для того, чтобы слушать грубости.

— Вот это здорово, — сказал я. — Они ворвались ко мне в квартиру, стали шарить в моих вещах — и все это без всякого разрешения. Что же такое грубость, по-вашему? Наверное, надо сбить меня с ног и пинать в лицо. Не так ли?

— О, черт, — он усмехнулся.

Я усмехнулся ему в ответ, Спенглер тоже хмыкнул за компанию.

— Можно от вас позвонить? — помолчав, спросил Бриз.

Я показал на аппарат. Он набрал номер и стал говорить с каким-то Моррисоном, сообщив ему номер моего телефона, и потом сказал:

— Да, это телефон Марло. Конечно. Минут через пять-десять. О'кей.

Он положил трубку и вернулся на кушетку.

— Клянусь, вы не догадываетесь, зачем мы здесь.

— Для коллег у меня всегда дверь открыта.

— Бросьте вы ваши шуточки, Марло, ведь речь-то идет об убийстве.

— Кто сказал, что оно произошло?

— Ваше поведение говорит об этом.

— Да ничего подобного.

Он взглянул на Спенглера и пожал плечами, потом медленно поднял отяжелевшие веки и снова пристально поглядел на меня. Я продолжал сидеть за шахматным столиком.

— Вы хорошо играете в шахматы?

— Не очень. Просто иногда дурачусь за доской, обдумывая кой-какие вещи.

— Ведь в шахматы играют вдвоем?

— Я разыгрываю турнирные партии, записанные и изданные. По шахматам ведь имеется много литературы. А я за шахматами решаю задачи, откровенно говоря, не шахматные. Да что это мы вдруг заговорили о шахматах? Может быть, выпьем?

— Нет, не сейчас, — сказал Бриз. Я разговаривал о вас с Ранделлом. Он хорошо вас помнит в связи со случаем на пляже.

Бриз выпрямил на ковре свои усталые ноги. Его полное лицо осунулось и посерело.

— Он сказал, что вы никогда никого не станете убивать, что вы хороший, честный малый.

— Настоящий друг, — сказал я.

— Еще он сказал, что вы прекрасно варите кофе, что любите поспать по утрам, что вы не лезете за словом в карман, и что мы можем поверить всему, что вы нам расскажете, если только эти слова подтвердят пятеро независимых свидетелей.

— Ах, черт его подери, — сказал я.

Бриз кивнул мне, как будто услышал от меня как раз то, что ожидал. Большой, полный мужчина, занятый работой, он не улыбнулся и не чертыхнулся. Спенглер, откинув голову на спинку кресла и полузакрыв глаза, следил за дымком своей сигареты.

— Ранделл еще сказал, что за вами нужен глаз да глаз. Он говорит, что вы не так умны, как хотите казаться, и что вы всегда попадаете в ситуации, которые не придумает ни один умник. Вот так он сказал. А вы мне нравитесь. Я люблю ясность, поэтому так прямо и говорю.

Я сказал, что это очень мило с его стороны.

Зазвонил телефон. Я посмотрел на Бриза, но он сидел неподвижно, так что я встал и поднял трубку. Говорила девушка, и ее голос был странно знаком, но кто это — никак не мог вспомнить.

— Вы — Филип Марло?

— Да.

— Мистер Марло, я попала в беду, в ужасную беду. Мне очень надо вас видеть. Когда я могу с вами встретиться?

— А что, вам это нужно прямо сейчас, ночью? С кем я разговариваю?

— Меня зовут Глэдис Крейн. Я живу в отеле «Нормандия», на Рэмпартс. Когда вы сможете…

— Вы хотите, чтобы я приехал к вам сейчас же? — спросил я, пытаясь вспомнить этот голос.

— Я…

Разговор внезапно оборвался. Я сидел, сжимая в руке трубку, потом, прищурившись, посмотрел на Бриза. Он делал вид, что ему это безразлично.

— Какая-то девушка говорит, что попала в беду. Разговор прервали.

Положив трубку, я продолжал держать руку на аппарате, словно ожидая следующего звонка. Оба копа сидели молчаливые, неподвижные. Что-то уж слишком молчаливые и неподвижные.

Телефон зазвонил опять, я поднял трубку и спросил:

— Хотите поговорить с Бризом, не так ли?

— Угу. — Мужчина, по-моему, несколько удивился.

— Валяйте, изобретайте, — сказал я, и поднявшись из кресла, пошел на кухню. Я слышал, что Бриз очень быстро поговорил, и телефон замолчал.

Я достал из кухонного шкафчика бутылку «Четыре розы» и три высоких стакана для коктейлей. Взял из холодильника лед и имбирный эль и сделал коктейль. Поставив стаканы на поднос, вошел в комнату и опустил поднос на столик для коктейлей, стоявший перед кушеткой, на которой сидел Бриз. Взяв с подноса два стакана, один из них я отдал Спенглеру, а с другим уселся в свое кресло.