Окно с видом на площадь - [76]

— Вы прекрасно знаете, зачем я все это рассказываю, — заметил он. — Я не хочу, чтобы Рейд поступил с вами так же, как поступал с другими женщинами. Еще есть время повернуть назад, Меган, если только вы попытаетесь увидеть его таким, каков он есть на самом деле. В нем есть жестокость, которая заставляет его добиваться своего любой ценой, выжидая столько, сколько понадобится. Я хочу увидеть, что вы сочувствуете миссис Рейд и не испытываете доверия к ее мужу. Вы можете позволить себе быть более великодушной и доброй.

Это было уже слишком, и я не могла смолчать:

— Вы-то уж слишком великодушны и добры в том портрете, который пишете! Неужели вы на самом деле верите, что она так великодушна и добра?

Он ответил мне достаточно спокойно:

— Нет, не верю. Но, возможно, она нуждается в том, чтобы увидеть себя в более благородном свете. Иногда мне кажется, что мы стремимся выглядеть так, какими нас представляют другие.

Я поняла, что он не слишком высокого мнения обо мне, и во мне поднималась досада, но я продолжала:

— Миссис Рейд — это женщина, которая вышла замуж за брата своего мужа через год после смерти того, кого она любила. Женщина, которая, как вы утверждаете, никогда не любила никого, кроме этого младшего брата. Объясните мне это вразумительно, если, конечно, пожелаете, вместо того чтобы обвинять мистера Рейда.

— Вы задаете мне вопросы, на которые у меня нет ответа, — признался Эндрю. — На что бы ни надеялся каждый из них, вступая в этот брак, они оба явно разочарованы. Но я думаю сейчас не о них, а о вас, Меган.

Я все еще не могла успокоиться:

— Вы слишком много берете на себя! Вам никто не давал права следить за моей нравственностью. Я очень хорошо знаю, что мне следует делать и чего не следует, но я не испытываю слишком большой симпатии к миссис Рейд.

— Полагаю, это довольно естественно, — заметил Эндрю. Я опять увидела намек на жалость в его глазах и снова вспыхнула:

— Вы ведь знаете, что она хотела уволить меня? — спросила я. — Что она сказала мне, чтобы я покинула дом? Она верит всему, что говорит ей Гарт, и не хочет даже выслушать меня. И только благодаря вмешательству мистера Рейда я осталась здесь.

— Гарт побеспокоилась о том, чтобы меня обо всем проинформировали, — поспешно вставил он. — А что бы вы могли ожидать, кроме увольнения, в подобных обстоятельствах?

— Ожидать? Я ничего не желаю ожидать! Но я надеялась, что мне позволят помочь Джереми, как я считаю нужным. И без вмешательства его матери или мисс Гарт. Но при настоящем положении дел кто бы мог быть более всего нежелателен, чем я, если бы мне пришлось отнести эти подарки наверх к миссис Рейд?

Эндрю замедлил шаг и встал, остановив меня.

— Неужели вы ничем не можете утешить ее, Меган? Неужели то унизительное положение, в котором она находится сейчас, не вызывает у вас сострадания?

— Скорее мое положение можно назвать унизительным, — ответила я, — раз мне не дают возможности поступать так, как я считаю нужным.

Неожиданно резким движением он взял меня за локти и развернул к себе так, что я вынуждена была смотреть ему прямо в глаза. Он заговорил с такой настойчивостью, которой я у него никогда не замечала.

— То, что я предлагаю, правильно. Вы знаете, что такое одиночество. Когда вернетесь, отнесите подарки миссис Рейд наверх, в ее комнату. Ей очень нужен друг в этом доме — дружеское участие женщины, более близкой ей по возрасту, чем Гарт. И вы сможете ей помочь, если захотите.

Я не хотела, чтобы его доводы поколебали меня.

— Но почему же вы вникаете во все это? — задала я вопрос. Мгновение он колебался, и привычная насмешливая гримаса тронула уголок его рта. То, что он сделал потом, было для меня полной неожиданностью. Он нагнулся и поцеловал меня быстро и нежно.

— Вероятно, вот почему, — сказал он. — Вероятно, потому, что таково мое отношение к вам, Меган. Хотя из-за своей вечной занятости вы вряд ли это заметили.

Он засмеялся, снова став самим собой, и мягко отстранил меня. Какое-то время я только молча смотрела на него, не столько с удивлением, сколько с чувством испуга. Разве я не чувствовала, что его иногда влекло ко мне, и разве я сама не думала порой о том, что было бы лучше, если бы я могла ему ответить тем же? То утешение, о котором он говорил, было нужно, как я заподозрила, не столько Лесли, сколько ему самому, и мне захотелось быть добрее к нему.

— Если вас это устраивает, — проговорила я, желая хоть этим утешить его, — я сделаю то, о чем вы просите. Я отнесу ей подарки, если вы верите, что это поможет.

У меня не было желания обманывать его. Мы уже приближались к дому, и у самого дома он остановился.

— Я не могу подсказывать вам, Меган, что вы должны делать, — спокойно сказал он. — У меня и правда нет прав советовать вам, как поступить, или осуждать ваши действия в этом деле.

Он взял мои руки в перчатках, повернув их ладонями кверху, и немного подержал в своих руках. Мне показалось, что он хотел добавить что-то еще, но раздумал и отпустил меня. Пока я взбегала по ступеням и отпирала дверь, он стоял неподвижно. Когда я оглянулась на него, он все еще был там, но смотрел куда-то вверх, на дом.