Окно - [2]

Но поначалу это ее увлекало, ей искренне хотелось стать частью всего, что делали эти люди, она поражалась, как быстро они открыли ей свой мир. Внерабочая жизнь на работе била ключом, Мэриан и тут стремилась влиться в коллектив — с этим-то проблем вообще не было.

Мэриан снимает трубку и набирает номер хозчасти: «Алло. Да. Вы должны были прислать кого-нибудь починить окно. Комната 8106. Да, окно. Я сегодня утром звонила. Дважды».

Через секунду-другую женский голос спрашивает номер заявки. Мэриан находит его в своем блокноте для заметок и зачитывает в трубку, пытаясь простой декламацией цифр и букв передать охватившее ее чувство неукротимой ярости. Снова пауза, и женский голос говорит, техник уже сто лет как должен был прийти, его направили полтора часа тому назад. Мэриан не повышает голоса, ровного, с примесью яда. Никого тут нет и не было, окно не починено, пришлите еще кого-нибудь. Сейчас же.

Мэриан думает: а что, если рабочий потерялся в этом здании-городе с его трущобами и окраинами, и темными проходами. Стоит свернуть не туда, и ты уже блуждаешь в каком-нибудь гетто бытового обслуживания или техобеспечения, в лабиринте малюсеньких комнат и забаррикадированных коридоров, набитых приборами, мигающими табло и громадными компьютерными терминалами. А то попадешь на целиком выпотрошенный этаж, предназначенный под офис открытой планировки, и стоишь там, думаешь: может, это вообще не то здание. В ночную смену Мэриан иногда бродит по этим широким, обшарпанным коридорам-артериям, где на фото в рамочках омерзительные знаменитости ухмыляются тебе из замогильного прошлого. Она неизменно сбивается с дороги, теряет чувство ориентации, испытывает приступы идиотской растерянности и агорафобии в этой громадине.

Тетка обещает снова связаться с техником и разобраться с проблемой. Мэриан вешает трубку. Вокруг нее люди в возбуждении долдонят что-то про аэробус и рассуждают насчет заявления «Аль-Каиды», потом говорят о погибших: сколько их, этих бедных-несчастных; а вдруг там и британцы были? А у Мэриан лишь одна забота — ее окно, отчего она чувствует себя мелочной, никому не нужной. Раньше у нее не было такого ощущения. Когда-то она потихоньку надеялась на повышение, на такую должность, где бы все действительно слушали ее. Не потому, что у них демократическая организация, где считаются с мнением любого, даже какой-нибудь гребаной секретарши, а потому, что в противном случае она могла бы наорать, вставить им всем как следует.

Но теперь повышение ей вряд ли грозит, если вообще не исключено: отчасти из-за того, что ее энтузиазм иссяк, отчасти из-за личных отношений с Джулианом и, как следствие, возможного конфликта интересов.

Подойдя к неисправному окну, она вглядывается в легкую пелену над Лондоном. Увидев самолет, приближающийся к Хитроу, кажется, почти на уровне глаз, она думает: а что, если он заложит вираж, развернется и возьмет курс на их здание. Вдруг сегодня такой день, когда все самолеты врезаются во многолюдные городские кварталы, Усама — не Усама, и как же это на самом деле хреново. Молодая продюсерша, симпатичная девушка с полукаре, в затянувшемся постбененденском [Бененден — привилегированное среднее учебное заведение для девочек в Кенте] восторге от мира, трогает ее за плечо.

— Девица Мэриан, я пошла обедать. Тебе принести что-нибудь? Бутерброд там или что?

Мэриан отворачивается от окна.

— Нет, спасибо, Касси. Я тоже пойду, если будет с кем, вот только дождусь, пока этот раздолбай явится окно чинить.

— Твою мать! Его разве еще нет? — Она бросает взгляд на окно. — Кстати, Джулиан, по-моему, в «Нидлз» с Хлоей и еще с кем-то из наших, — добавляет она то ли по чудовищной наивности, то ли нарочно. Мэриан ее спокойненько ставит на место.

— Кроме шуток? Ладно, постараюсь держаться подальше от «Нидлз», — говорит она и отворачивается, чтобы заняться рабочим расписанием, лежавшим прежде нетронутым в ее папке для входящих.

С улыбкой замешательства Касси, несколько оскорбленная, идет обратно к своему экрану, рассеянно пробегает сообщения с последними новостями. Мэриан, по ее понятиям, тяжелый случай. Не вполне ясно, как себя вести с этой девахой, следует ли вообще упоминать Джулиана: их недолгий роман, или что у них там было, так и не получил, как говорится, официальной огласки.

Появившись в этой конторе, Мэриан первым делом стала искать квартиру в том же районе Лондона, что и у всех остальных, в таком как бы скошенном треугольнике с центром в Крауч-Энд. Но это ей было не по карману: квартиры, которые ей показывали, выглядели прямо как то место, где несколько лет продержали Терри Уэйта [Терри Уэйт — в 1980-х представитель англиканской церкви на Ближнем Востоке, был взят в заложники в Бейруте, провел в одиночном заключении более четырех лет]. Так что она направилась вниз по карте, на юг, и теперь у нее однокомнатная в Бёрмондси, хорошая квартирка с видом на Блю и на реку, а чуть поодаль — дымка Сити. Когда Джулиан впервые пришел к ней туда после отвальной вечеринки в честь озлобленного пьяницы, наконец согласившегося на досрочную пенсию, они трахались прямо на подоконнике в ее комнате, залитые мощным заревом замечательного футбольного поля ярдах в четырехстах через дорогу. Она боялась, что окно треснет, и вцепилась в занавески, и обхватила Джулиана ногами вокруг пояса — с тех пор ей ни разу не было так хорошо, как тогда, по пьяни. В тот вечер люди глядели, как они уходят вместе: отваливались челюсти и взлетали брови. Это было смело и откровенно, это заводило — так ей казалось.