Окна во двор - [165]

Теперь, спустя год, вечер пятнадцатого июня начинался по-другому. Я не торчал в ванной, разглядывая плитку, а выбирал, какое сочетание носков будет смотреться лучше: на одну ногу красный, а на вторую желтый или на одну ногу синий, а на вторую зеленый. Из соседней комнаты тем временем доносилось:

– Хайлайтер. – Дальше пауза. – Нет, это не он.

Растерянный голос Льва:

– А как он выглядит?

– Как пудра.

– Вот здесь написано «Хайлайтер», но выглядит как помада.

– Это другой, а мне нужен как пудра.

– Вот он, пап, – это уже Ванин голос.

Я невольно улыбнулся: особое мужское чувство.

Выбрав красный и желтый, я натянул носки, поднялся и повертелся у шкафа перед зеркалом. Мы с родителями договорились, что на этой свадьбе каждый может быть таким, каким хочет: никакого дресс-кода, никаких правил, никакого скучного официоза. Но я пока не понимал, каким хочу быть, поэтому, кроме носков, все во мне было обычным: белая футболка с логотипом Queen и голубые джинсы. Кажется, любовь к Queen – единственное, что смогло навеки укрепиться в моей личности. Все остальное шатко, непонятно, нестабильно, зато «совершенно нормально».

Ваня, тряся красными дредами (за эти месяцы он решил поменять цвет), бегал из комнаты в комнату в поисках круглых солнцезащитных очков. У него не было никаких проблем с пониманием себя: с появлением ударной установки Ваня увлекся рок-музыкой, стал фанатом Ринго Старра, подражал его игре, носил похожие очки и снова загорелся идеей проколоть уши. На свадьбу он надел темные джинсы и черную футболку с надписью: «Горжусь Россией», которую купил в переходе за двести рублей.

– Ты это всерьез? – спросил я, когда он выбрал ее в качестве свадебного наряда.

Ваня деловито ответил:

– Слава сказал, что это постирония.

Я вышел в коридор, заглянул в спальню родителей и замер на пороге, напрочь забыв, зачем вообще решил зайти. Слава, облокотившись на комод перед зеркалом, наносил макияж мягкой кисточкой, а Лев, выступая в роли ассистента, стоял с косметичкой и по первому требованию отыскивал в ней необходимые уходовые средства. Но удивило меня не это. На свадьбе, где каждый может выглядеть как хочет, Слава переиграл нас всех.

Одно слово: кроп-топ. Белый кроп-топ с темно-синей надписью Philadelphia, голубые джинсы, открытый пупок и слегка проглядывающая татуировка на левом боку: с логотипом восьмого альбома Pink Floyd – пирамидальная призма, превращающая белый луч в радугу. На фоне этого померкли уже привычные цветные ногти (в тот день – перламутровые, с радужным отливом) и заметный макияж с розовыми тенями. И конечно, на фоне этого в своем классическом костюме с белой рубашкой померк и Лев.

– Очень красиво, – только и выдавил из себя я.

– Спасибо, – вставил Лев.

– Я не тебе. В смысле, ты тоже красивый, но я не тебе.

Лев обиженно возмутился.

– Между прочим, у меня серьга! – и он указал на металлическое кольцо в правом ухе.

Левое ухо уже заросло, потому что Лев забывал носить украшения, но правое, видимо, удалось спасти.

В дверь позвонили, и у Славы дрогнула рука с кисточкой.

– Это мама, – с тревогой в голосе сообщил он.

Шагнув назад, в коридор, я прошел к двери и посмотрел в глазок. Бабушка. Оглянувшись на Славу, я пожелал ему удачи и открыл.

Бабушка тоже пришла нарядная, в черном платье с блестящими лампасами, но с макияжем гораздо скромней, чем у Славы. Спешно обнявшись со мной, она сняла темные туфли на небольшом каблуке и прошла вглубь коридора. Поравнявшись с родительской спальней, она заглянула внутрь и, охнув, замерла с той же комичностью, что и я.

Слава выдержал ее долгий растерянный взгляд. А бабушка выдержала Славу. Прочистив горло, она тоненько спросила:

– Славик, а ты не замерзнешь?

– Нет, там тепло.

– Ну хорошо, – удовлетворенно кивнула бабушка.

Ваня тем временем расчесал Сэм, прицепил к ошейнику поводок, и мы пошли.

Такси решили не брать – ресторан находился недалеко от дома – и потому шагали такой странной компанией: впереди бежали Ваня и Сэм, за ними неспешно шли родители, а чуть позади – мы с бабушкой. Я замечал, как прохожие оборачиваются на Славу с откровенным недоумением в лице, и мне становилось не по себе. Но когда Лев, вытащив руки из карманов брюк, взял Славу за руку, я расслабился. Все стало хорошо – так, как надо.

Ресторан возле Центрального парка находился на последнем, двадцать пятом этаже стеклянного высотного здания и имел выход на крышу – именно ее мы и забронировали для нашего вечера. Слава за несколько дней до этого звонил в ресторан и на вопрос о планируемом мероприятии ответил прямо:

– Свадьба. Но ничего специально не нужно. Нас будет мало и будет тихо. С собакой можно?

Мы были на месте в восемь вечера. Молодой парень с бейджиком «Управляющий банкетным залом» проводил нас на крышу и уточнил, глядя на Льва:

– Когда прибудет невеста?

Лев, бросив короткий взгляд на бабушку, не растерялся. Приобнял ее за плечо и улыбнулся администратору.

– Невеста здесь.

Бабушка раскраснелась. Администратор тоже. Больше он нас не беспокоил.

Это был удивительный вечер: двадцать пятый этаж, предзакатное солнце, миниатюрный город медленно погружался во тьму – то тут, то там зажигались фонари, вывески и подсветки домов. Но, конечно, он был удивительным не только потому, что был красивым.