Окна, открытые настежь - [61]

Женя заметила девушку в черном комбинезоне, которая, мурлыча под нос песенку, ходила с кистью и ведерком между ящиками. Там, где еще не было надписи, девушка выводила, кистью «Ханой» латинскими буквами. Женя попросила девушку не вертеться и сфотографировала ее.

Потом Женя «щелкнула» момент, когда кран опускал ящик с мотором на платформу, и подошла к товарищу Ву Кану.

— Газет?! — понимающе кивнул головой Ву Кан. Обнял за плечи конструктора и сказал, сверкнув зубами: — Да здравствует друшба!

«Наверно, придется обо всем, что здесь было, рассказать Виталию. Пусть подскажет, как все это описать». И Женя спрятала блокнот в карман.

— О-о! Храсивый… Храсота… Харош! — восхищенно воскликнул Ву Кан, глядя на небо.

Женя тоже подняла голову. Десятка два разноцветных парашютов покачивались, словно яркие цветы на волнах, медленно приземляясь к далекой полосе зеленого поля.

— Вы, девушка, от областной газеты? — спросил Подорожный у Жени, когда она отошла от Ву Кана.

— Нет, я от нашей.

— От заводской? — удивился он. — Я вас что-то раньше не видел…

— Скоро год, как я работаю в заводской библиотеке, и тоже вас там ни разу не видела.

— У меня личная библиотека, — сказал Подорожный, немного смутившись, — да и времени нет… А что же вы записываете?

— Просто редактор меня попросил…

— А-а! Внешкор? — сказал Подорожный. — Сейчас внештатные корреспонденты актуальная вещь. Попробуйте с таким штатом, как в нашей многотиражке, охватить жизнь завода.

Когда эшелон с моторами тронулся, Подорожный опять обратился к Жене:

— Ты очень спешишь (узнав, что она «своя», заводская, он перешел на «ты»), прости, не знаю фамилии…

— Крамаренко, — ответила Женя. И добавила: — Евгения Омеляновна.

— Ну так вот, Омеляновна, — он взял ее под руку, — поехали в клуб общежития. Там у нас сегодня диспут. Не вредно бы и о нем написать заметочку. Афишу видела?

Только сейчас Женя вспомнила, что утром в библиотеку принесли какую-то афишу, она хотела ее повесить, но так и оставила, не развернув, на шкафу. «Что это за диспут?» Женя наизусть знала календарные планы обоих клубов — и центрального заводского и общежития, но никаких диспутов на этот месяц там не было. Неужели речь идет о диспуте, к которому готовился Виталий? Его ведь отложили как будто. Не мог же Виталий скрыть от нее, что выступает сегодня!

— Скажите, — спросила Женя Подорожного, — это, случайно, не о чертах нового?..

— Точно! — подтвердил Подорожный. — Во-первых, о чертах, а во-вторых, совершенно случайно. Откладывали мы это мероприятие, тянули, пока горком комсомола не стукнул нас по голове. Вот я и сварганил это дело экспромтом. Теперь волнуюсь: докладчик-то еще вчера не был готов…

— Как не готов? Докладчик ведь, кажется, Письменный? — спросила Женя и пожалела об этом: ей не хотелось, чтоб именно сейчас, во время разговора о диспуте, Подорожный узнал, что Виталий ее муж.

Но Подорожный только спросил:

— Ах, так ты в курсе дела? Да. Готовили мы на это дело Письменного. Представил толковые тезисы. Но пришлось воздержаться. — Женя замерла. — Понимаешь, — замялся Подорожный, — хороший парень… известный человек на заводе, но влопался в грязную историю, запутался в семейном быту. Дом себе какой-то начал строить, чудак. А сам против этого выступал. Неудобно. Вот мы и решили…

Он еще что-то говорил, кажется, о том, как трудно «раскачать» молодежь на серьезные «мероприятия», о своей перегруженности (ни минуты не остается для личной жизни), но Женя почти ничего не слышала. «Грязная история…» «Запутался в быту…» Словно кто-то ударил ее по лицу, так она чувствовала себя после этих оскорбительных слов.

Они уже садились в служебный автобус, а Женя еще не решила, ехать ей на диспут или не стоит.

— Значит, не видела афишу? — огорчился Подорожный, усаживаясь возле Жени на заднем сиденье. — А жаль! Афишка — будьте здоровы. Это моя идея была, чтобы ее в типографии Фрунзе отгрохали. Получилась как картинка: в два цвета, с орнаментом, не хуже, чем на украинской декаде в Москве.

— Кто же все-таки докладчик? — спросила Женя, стараясь придать своему тону как можно больше безразличия.

— Как кто? Величко. За одну ночь подготовился. Письменный да он — больше таких ораторов нет на заводе: оба грамотные, подкованные, выступают без шпаргалок. Одним словом, то, что надо на данный период.

«Почему же Виталий скрыл от меня, что его лишили на диспуте слова? — думала Женя. — Пожалел? Боится лишний раз напомнить, что из-за меня… из-за моей семьи попал в такое постыдное положение?»

— Ты чего заскучала? — игриво спросил Подорожный. — Давай-ка вдвоем напишем о диспуте, отошлем в «Комсомольскую правду» и станем внешкорами центральной газеты.

— А зачем вам соавторы? — сухо спросила Женя. — Вы, по-моему, самостоятельно справитесь с этой задачей.

— Иногда соавторство с б л и ж а е т людей, — ответил он многозначительно и придвинулся к ней.

«Он, кажется, делает мне честь и флиртует со мной», — подумала Женя и отодвинулась к окошку.

— Что ж? Напишем, — в тон ему игриво сказала она, — а гонорар прокутим в ресторане. Идет? Я еще ни разу не была в ресторане с таким ответственным товарищем.