Океан. Выпуск 2 - [61]

Евгений Михайлович вспомнил, как к нему два года назад приходил завлов и сказал, что его приглашают на береговой комбинат, но уходить он не хочет, и стал намекать на то, что его устроило бы место главного инженера на «Никитине». Тогда главным инженером на «Никитине» был старый приятель Ефимова, хороший, добрый человек, но вялый и малоинициативный. Это знали все, в том числе и завлов, и завлов, как видно, давно метил на место главного инженера, и было бы правильным взять его, поощрить этим, но Ефимов не захотел обижать своего старого приятеля. И зря.

Похоже на то, что Ефимов несколько растерялся, когда лишился завлова и начальника цеха обработки — великолепных организаторов и специалистов своего дела. Лишь тут он увидел непредвзятыми глазами главного инженера и со свойственной ему решительностью нашел повод уволить его, но было поздно. Коллектив «Никитина» начал стремительно обновляться. Ведь с завловом ушли на комбинат и некоторые старшины, ловцы. Те, которые привыкли к завлову, сработались с ним. Борис Петрович такого урона не нанес флотилии. Он ушел один в свой маленький уютный домик на берегу Амурского залива. А на его месте появился человек, которого сразу невзлюбил Ефимов. Уж очень он решительно ставил мастерами своих людей, не считался со старыми кадрами, воспитанными Борисом Петровичем. Так, он хотел заменить и приемщика крабов Савченко, честнейшего, но несколько высокомерного человека, но тут Ефимов встал на дыбы, не позволил заменять приемщика крабов.

— Как у них там сейчас? — тихо спросил Евгений Михайлович, и старшина встрепенулся, не понимая вопроса.

Но на него невольно ответил пришедший в ту же минуту капитан-директор:

— Извините за беспокойство, но очень важное дело. Получена радиограмма от начальника экспедиции. Там у них разыгрался сильнейший шторм, и один мотобот с «Никитина» терпит бедствие. На борту двенадцать человек во главе со старшиной Карповичем.

ВЕЧЕР. ОХОТСКОЕ МОРЕ

Навалившись на румпель всем телом, Карпович думал лишь об одном: чтобы бот не развернуло бортом к волне. А ход у бота был плохой, мотор то сбавлял обороты, то с натугой набирал их, и тогда суденышко ложилось на нужный курс. В рубке моторист вспоминал всех богов и пытался найти причину неровной работы мотора.

А в это время ловцы под командой помстаршины Сереги спешно облегчали бот. Не работал только Олег, которого совсем укачало. Он сидел у трюма и бессмысленно смотрел на палубу. У его ног катались наплава и грузила, оторвавшиеся от сетей. Тут же орудовали ножами ребята, безжалостно кромсали дель, когда она запутывалась и цеплялась в трюме за стальные тросы, из которых был сплетен строп.

— Давай, хлопцы, давай! — орал Костя, который не из-за страха, из азарта испытывал прилив сил, странный душевный подъем.

Иногда он оглядывал бот, рассвирепевшее море и как-то нелепо, радостно думал, что будет теперь о чем рассказать в деревне Рог. Расскажешь про такое, так не поверят мужики!

Вот накатился очередной вал, накрыл бот, и все вокруг потемнело. Через секунду ушла гигантская волна, но темно было по-прежнему, потому что следом ударил снежный заряд. Когда просветлело, Костя увидел, что Серега, сбитый волной или ветром, лежит около борта и руки его запутались в сетях, которые он нес в охапке и которые не успел полностью выбросить в море. Часть сетей свесилась через низкие леера и полоскалась в воде, тянулась вдоль бота грязной лентой. Серега пытался освободиться, рвал нити дели и не мог встать, делал все лежа и глотал соленую воду, стекавшую к правому борту с палубы.

В первый момент Костя не подумал о том, что Серегу может стащить в море, что ему угрожает опасность. Он подумал об опасности, но о другой. В то время бот развернуло так, что сети пошли под него, под винт, и Костя отчаянно закричал Карповичу, бросаясь на помощь к Сереге:

— Женя, право руля, право!

Еще через секунду Костя схватил Серегу за пояс и стал держать, но сил у него не хватало, а тут еще накренило бот, волна очередная накрыла, и Костя почувствовал, падая на палубу, что Серегу неумолимо тащит в воду, в море. Но он еще крепче уцепился за товарища и сделал попытку найти опору, удержаться на скользкой палубе. Скоро ему показалось, что левой ногой он попал в какую-то петлю и она, эта петля, держит хорошо. Сумей он оглянуться назад, он увидел бы, что не в петлю попала нога, а в руки одуревшего от качки Олега. Олег вцепился в его сапог так же крепко, как он в Серегу, а Батаев в это время успел перерезать предательские сети. Для этого ему пришлось наклониться через борт, что он сделал не задумываясь, поддерживаемый остальными ловцами.

Серега поднялся ка ноги.

— Дурак, — ласково сказал Батаев, поддерживая помощника старшины за плечи, — к крабам захотел, да?

— З-з-замерз, — еле проговорил, стуча зубами, Серега. Наконец он осознал, что́ ему угрожало, и тут его охватил невыносимый страх. Чтобы не выказать его, повторил: — Замерз, хлопцы!

Костя искренне поверил ему, поверил тому, что Серега дрожит от холода, оттого, что промок до нитки. Промокшими до нитки были все. Но даже измученный Олег не чувствовал холода.