В тишине было слышно, как Соболь звонко пьет розовую воду. Володя остановился. Соболь сейчас же перестал пить и подошел к нему. Володя погладил его, и тот тихонько заскулил, тычась холодным носом в Володину руку. Володя взял его за уши. Соболь сразу притих и прижался к нему. Собака понимает, когда человеку не по себе, особенно, если это такой небольшой человек.
Глубоко вздохнув за его спиной, Катя тихо позвала:
— Пойдем.
Володя не тронулся с места. Катя подождала немного, соображая, обидеться ей или не стоит.
— Как хочешь, — равнодушно сказала она.
Как хочешь? Если бы все шло так, как хотелось Володе, то ему нечего было бы и делать на этом берегу. Сидел бы себе дома и только бы и знал, что придумывал всякие желания. Стоит захотеть, и все уже исполнилось, без всяких хлопот. Но тогда он не узнал бы Землю Снежкова, не увидел бы ни Катю, ни Соболя, не познакомился бы с красивым человеком Конниковым. Володя представил себе, какая скучная жизнь наступила бы. Не успел он все это додумать до конца, как услыхал какой-то грохот за лесом. Словно надвигалось тяжелое, гремящее облако. Но это был вертолет. Он так низко летел над соснами, что Володе казалось, будто вращающийся винт сшибает верхушки сосен. Над рекой вертолет немного повисел, потом качнулся, накренился и пошел вдоль реки, набирая высоту.
Когда снова стало тихо, Володя спросил:
— Что он тут высматривает?
— Это пожарный вертолет, — объяснила Катя. — Высматривает он, нет ли где в тайге огня. Теперь целое лето будет летать.
«Все она знает», — подумал Володя с завистью. А Катя продолжала:
— А иногда он садится вот на этой поляне, и летчики приходят к нам…
— Вертолетчики, — выкрикнул Володя. — А зачем они к вам заходят?
Катя удивленно посмотрела на него:
— Попросят напиться, посидят, покурят… А ты что, не веришь?
— Верю.
— А кричишь, как будто я вру. Одного летчика зовут Гоша, а другого тетя Аня. Другую, потому что она женщина. И я с ними сколько раз летала. Вот ты опять не веришь.
— Чего это я не верю. Я сам с одним реактивником знаком: капитан Инаев, — сказал Володя и отвернулся. Еще подумает, что он расхвастался от зависти. Хотя, если по-честному, то он, конечно, завидует этой девчонке. Столько она знает всего! Столько видела всего! Нет, пожалуй, очень хорошо, что ничего само в руки не дается, все надо самому добывать. Вот он и приехал сюда, чтобы добиться своего.
Не догадываясь о его гордых мыслях, Катя сообщила:
— И еще вот что: стоит мне развести костер на этой полянке, они увидят и спустятся.
Заложив руки за спину и глядя на носки своих блестящих сапожек, она пошла вдоль реки. Потом остановилась, подняла плоский камешек и ловко, совсем как мальчишка, запустила его по воде. Это называется «блинки печь», Камешек шлепнулся два раза. Она бросила еще несколько камешков, но больше четырех блинков у нее не получилось.
Презрительно скосив глаза, Володя смотрел на ее старания, хотя для девчонки совсем неплохо. Но он и не собирался соревноваться с ней. Он просто хотел показать ей, на что способен мальчик. Пусть не очень-то зазнается.
Выбрав камешек, он нарочно небрежно швырнул его. Один блин.
Катя улыбнулась и ловко испекла четыре.
А у Володи больше одного никак не получилось, шлепнется разок — и бульк в воду.
Стряхнув с ладоней песок, Катя торжествующе посмотрела на Володю.
— Ладно уж, пойдем, — сказала она снисходительно.
— А вот это видела! — воскликнул Володя и, пригнувшись, пустил камешек впритирку. — Считай, не запинайся!
Получилось шесть блинков. Катя заморгала ресницами, а Володя все бросал и бросал камешки.
— Считай! — вскрикивал он каждый раз. — Считай-успевай!
И все кидал и кидал. Кидал снавесу, внакидку, внахлест с оттяжкой; кидал так, что камешек делал большой скачок, и тогда только начинались блинки или, наоборот, сразу от самого берега начинались такие мелкие блинки, что они сливались в одну сплошную дорожку.
Он делал все, что хотел. Знай наших, только не зазнавайся.
Катя была потрясена до горячих слез.
— Ох, какой ты вредный! — воскликнула она. — Где ты так научился?
— Художник во всяком деле должен быть мастером, — ответил Володя.
— А ты разве художник?
— Конечно.
— Как Снежков?
— Мне еще поучиться надо, чтобы до него дорасти. Ну, пошли.
Идут два человека по берегу таежной реки и обсуждают разные вопросы жизни.
— А ты знаешь, что мама в телеграмме пишет? — спросил Володя.
— Конечно. Она приедет сегодня.
— Тогда все пропало!
— Не пустит она тебя?
— И думать нечего.
— А почему?
Этот вопрос остался без ответа. Володя и сам не знал, почему мама даже и говорить о Снежкове не разрешает. Или заплачет, если спросишь, или так прикрикнет, что пожалеешь, что и спросил.
— Наверное, она его не любит? — снова спросила Катя.
— Не знаю.
Она вздохнула:
— А Снежков очень хороший человек. Очень. — Она крепко зажмурила глаза и тряхнула головой, чтобы Володя хорошенько понял, какой человек Снежков и как непонятно и необъяснимо отношение к нему Володиной мамы.
— Я что-то знаю про него, — добавила она.
— Выдумываешь ты все…
— Он забыть ее, твою маму, не может.
— Он сам тебе говорил?
— Знаешь, я сама слыхала. Он моей маме говорил. Но это такой секрет, что никто не должен знать.
