Окаянный император. Роковое путешествие - [13]

— Николай Николаевич, расскажите, как часто матросам выдают водку и зачем вообще это делают?

— Охотно… Это правило ввел еще Петр Великий. Он, как известно, многое заимствовал из Европы и это тоже. Получая небольшие порции водки, нижние чины чувствуют себя бодрее и меньше болеют. Особенно это необходимо в северных, холодных широтах.

— Но здесь климат куда как мягче…

— Да, несомненно. Зато у офицеров есть хороший способ воздействия на подчиненных. За провинности их лишают чарки, а за хорошее несение службы, наоборот, поощряют.

— Послушайте, Николай Николаевич, — к разговору подключился князь Кочубей, — никто от подобного угощения не отказывается?

— Есть и такие. Согласно указу, мы их не неволим. Тот, кто не принимает водку, получает ее стоимость на руки после окончания службы. В месяц казна на это отпускает два рубля и сорок копеек. За семь лет набегает более двухсот рублей. С таким капиталом, согласитесь, матрос может неплохо устроится.

— И много тех, кто отказывается?

— Немало.

— Так, может, необходимо вообще отказаться от выдачи спиртного, а платить всем деньги? — я вновь подключился к разговору.

— Сложный вопрос вы, ваше императорское высочество, задаете, — задумался Ломен. — С одной стороны, безудержное потребление спиртного вредит здоровью. Ученые мужи на этот счет высказываются однозначно. С другой, чарка — это традиция, самим Петром Великим заведенная. А устои на флоте, как известно, чтут. И убери их… Не знаю, чем сие закончиться может.

Я сделал себе «зарубочку» на будущее и встал из-за стола. Салон капитана на «Памяти Азова» по сравнению с матросским кубриком был другим миром. Здесь висели электрические люстры, жестко закрепленные на металлических трубах, чтоб не разбились во время качки. У стены стояло фортепиано, а в буфете лежал настоящий фарфор. Стены были отделаны деревянными панелями, а на полу красовался шикарный ковер. Кубрики расположены уровнем ниже. Там в два яруса висят парусиновые койки, чуть в стороне — обеденные столы, и тут же находятся какие-то машины и механизмы. В воздухе витает стойкий запах казармы.

Именно на «Памяти Азова» я начал понимать, что Россия рубежа веков — страна очень неоднородная. Как и у большинства сверстников, представление об этом времени у меня складывалось на основе строчек известной песни: «Балы, красавицы, лакеи, юнкера. И вальсы Шуберта, и вкус французской булки». Сейчас же стало приходить осознание, что все куда сложнее. Гораздо сложнее.

Глава V

Май 1891 г.

Большую часть пути до Владивостока я провел в каюте флагмана. На «Памяти Азова» это помещение не отличалось большими размерами, но оно было отдельным. Все время, не занятое приемом пищи и сном, я проводил с газетами. Ломен немного удивился просьбе собрать все издания, что были на борту, однако попросил офицеров об этом. Мне категорически не хватало информации об окружающем мире. Даже имена «отца» и «матери» мне были не известны. Их портреты красовались на почетном месте. Вглядываясь в лица Александра III и Марии Федоровны, я пытался понять, кто они, как относились к Николаю, какой была дистанция в семье. До встречи с ними еще было довольно далеко, но именно она была самой опасной. Друзья, окружение могли что-то заподозрить, а император и его супруга с уверенностью заявить, что под личиной сына скрывается кто-то другой. Тут еще эта татуировка и травма головы. На теле появились отметины, которых не было раньше. С другой стороны, Николай путешествовал в окружении князей и греческого принца. Это делало вариант с подменой маловероятным.

Я поглощал любую информацию, связанную с положением дел в России и описанием собственного путешествия. Как выяснилось, Ухтомский вел путевые заметки, которые после недолгих колебаний согласился предоставить. Правда, читать их, как и печатную продукцию, было непросто. Дореволюционный алфавит был немного иным. Пять «лишних» букв сбивали с толку. Если твердый знак в конце слов я научился пропускать достаточно быстро, то латинская «i», фита, ижица и ять заставляли думать о смысле слова. Порой приходилось перечитывать целые предложения, чтобы вникнуть в суть.

Издания были наполнены верноподданнической чепухой. Журналисты славословили императора, министров и прочих чиновников. Вот что мне удалось понять из периодики. Российская экономика находится на подъеме. Особенно промышленность. В металлургии началась техническая революция. Регулярное повышение тарифов на импорт (некоторые авторы писали даже о «тарифной войне» с Германией) и модернизация производств вызвали резкое увеличение выплавки чугуна и стали. Активизировалась добыча нефти и угля. На страницах среди прочих встретилось имя Сергея Витте. Из глубин сознания всплыли воспоминания, что он был экономистом, и, кажется, вполне успешным. Возьмем на карандаш. Так… Недавно отменили подушную подать, зато активно вводят косвенное налогообложение. Если я правильно помню университетский курс экономики, именно оно в следующем веке станет доминирующим по всей планете. Ну и вишенкой на этом торте стал я, точнее мероприятие с моим участием. Во Владивостоке мне предстояло объявить о начале строительства Великой Сибирской магистрали. Этой железной дороге предстояло связать центр страны с Дальним Востоком. Сейчас грузы из европейской части страны в восточную проще было доставлять на кораблях. При том, что шли они, зачастую огибая Африку и через Индийский океан. А если турецкий султан по какой-то причине закрывал проливы для русских кораблей, то отплывали они из самого Петербурга. Короче, маршрут получался гигантским, но все равно более выгодным, чем сухопутный. Пожалуй, на этот вопрос надо будет обратить особое внимание. Накануне я завел небольшую записную книжку, в которую записывал «всплывающие» воспоминания, имена людей, о которых что-то знал, идеи и мысли.