Запоздалый дневник
Простое и щемящее сердце повествование о «Семейном Дереве», растущем сквозь тернии тяжелых времен, с момента рождения и до наших дней, в «Запоздалом дневнике» замечательной, любимой мамы и бабушки «бабы Нины», «тёти Нины» — Нины Александровны Узиковой, представлено в этой книге.
| Жанры: | Биографии и мемуары, Самиздат, сетевая литература |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 23 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 2021 |
| Формат: | Полный |
Запоздалый дневник читать онлайн бесплатно
Редактор Михаил Узиков
Иллюстратор Михаил Узиков
Корректор Валентина Терентьева
Корректор Ольга Бондарева
Корректор Юрий Копытов
© Нина Александровна Узикова, 2021
© Михаил Узиков, иллюстрации, 2021
ISBN 978-5-0055-1372-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
УЗИКОВА Н.А
На жизнь хватает. Жизни не хватает.
На жизнь хватает. И не на одну.
Но та одна, что есть, всё время тает
И улетает. Как её вернуть?
Всего хватает: и любви и смеха,
И слёз, и снов, и всяческих чудес.
Есть лишь одна серьёзная помеха:
Что времени, что времени в обрез.
Лариса Миллер
ЗАПОЗДАЛЫЙ ДНЕВНИК
12 ЯНВАРЯ 2011 ГОДА
«Можно увезти парнишку из деревни.
Но вытащить нельзя деревню из него…»
Виктор Костров
Ну, что-же, приступаю к восстановлению кое-каких эпизодов из моих детских и юношеских лет деревенской жизни. Это действительно могут быть только очень короткие эпизоды, которые с годами всплывают в моей памяти все чаще и чаще.
Воистину «Можно увезти парнишку из деревни. Но вытащить нельзя деревню из него…» Прав поэт Виктор Костров. Это в равной степени относится и к девчушкам. Мне уже 75 лет, я уже 53 года не живу в деревне, но не помню, чтобы хоть один год я не была в Усть-Икинске, в моем родном селе на севере Башкирии. Жаль несколько дней из отпуска, но я приезжала домой, пока живыми были родители, и потом приезжала уже к младшей сестре — Вале.
В минуты грусти мне всегда вспоминаются наши милые «горы» — холмы, в окружении которых лежит наше село, на берегу рек Ик и Ай. Поразительно, восхитительно красива природа вокруг села! Леса чистые березовые, практически без подлесков, захламляющих их. Леса, полные вкусной, сытной травы для скота.
А сколько скота было в деревне! Как минимум, два стада, или как их у нас тогда звали — табуна, на улицу. Сейчас — осколок — одно на три улицы…
По берегам Ика такие свечки сосновых боров стоят, что в солнечный день, кажется, горят, действительно, как свечи; так тепло, уютно в таком лесу.
Ранней весной из окон нашей избы были видны Средняя и Поповская «горы», все как бы в бледно-сиреневом облаке расклеивающихся почек берез. Этот «туман» более всего мне помнится, как чувство новой радостной жизни. Это было в юности, а сейчас это чувство грусти, того, что все это уже прошло…
Теперь о моих предках. О них я помню из редких, каких-то обрывков разговоров отца и матери, других родственников. Как жаль, что ни в школе, ни, тем более, дома дети не были нацелены на то, чтобы узнать о своих дедах и бабушках, прадедах и прабабушках. Сейчас уже никого не осталось, чтобы спросить. Архив может сказать только годы жизни, венчания, смерти.
Итак — моя мама. Ярушина Екатерина Федоровна, родилась 21 ноября 1909 года, умерла 23 марта 1985 года. Родилась в деревне Бобино, что в семи километрах от Больше Усть-Икинска, в семье крестьянина Ярушина ФедораМатвеевича. Она была третьей дочерью — Анна, Дарья, Екатерина. Судя по всему, Анна родилась до ухода деда на службу, так как она умерла в 1919 или 1920 году от тифа. У неё уже был сын, который умер в возрасте 6—7 лет.
Бабушка — Жильцова Степанида Максимовнародом из нашего села Больше Усть-Икинское, или, как его тогда называли, Шигили, по ручью, протекающему по центру села — Шигиля. Название башкирское, так как всего несколько, три-четыре деревни, были русскими поселениями в окружении татаро-башкирских аулов. Пахотные земли принадлежали башкирам, русские крестьяне арендовали их. Помню, мама всегда вспоминала Ахтарку (так звали ее башкира), который сдавал землю бабушке и жил у них как бы в работниках при хозяйстве после смерти деда Федора.
А история смерти деда такая. Он служил в царской армии в коннице. И однажды, во время выездки, конь ударил его задним копытом в ногу. Случилась у него гангрена. Ногу пришлось отнять, и по этой причине деда демобилизовали. Раз мама была с 1909 года, то получается, что случилось это дело раньше, до этого года. А когда маме было около года от роду (может быть больше), дед умер. Случилось это так. Дед ехал с возом снопов, лошадь «растряслась» (стала неуправляемой, понесла, распряглась), и оглоблей ударило деда в ту же отнятую ногу. Вновь занялась гангрена и его уже в этот раз не смогли спасти, он умер.
Бабушка Степанида осталась тридцати лет, с тремя девочками на руках. Жил с ними отец деда — Матвей. Мама называла его старый тятя (или батя), так как отца она не знала и не помнила. Правда, Матвей, по воспоминаниям мамы, был добрым, но строгим. За столом, когда вся семья сидела за общим блюдом, никогда не разрешалось искать в супе что-то повкусней, а только у своего края. Мясо нужно было вынимать ложкой только после деда. Если залезешь раньше — то точно получишь ложкой по лбу. И получали!
Русские крестьяне появились в наших краях где-то в конце 18-го века из Кунгурского уезда, Пермской губернии. Жильцовых в Усть-Икинске было много. Все они были в родственных отношениях в той или иной степени. Я знала одну сестру моей бабушки — Марфу и еще брата Васю. Мы его звали дядя Вася, он был выслан из деревни, как брат эсера. Брат его Иван пришел с фронта Первой Мировой Войны и поддерживал эсеров. Они же, эсеры, были в те годы крестьянской партией. Ну и мужики (а они, всяко было, порой сводили личные счеты), решили избавиться от излишне активного Василия, сторонника артельной жизни крестьян.
