Охотники за туманом - [65]

После безжизненной и пустой степи южан сразу бросалось в глаза, что здесь, во владениях боярина, жизнь била ключом. В траве стрекотали кузнечики. Через дорогу быстро промелькнула мышка-полевка. На подсохшей после дождя земле отпечатались легкие следы еще какой-то живой мелочи. В стороне над кустом клубилось облако мошек. Ну все, Сердар! Кончилось твое счастливое житье-бытье. Скоро вспомнишь, зачем коню хвост нужен!

Вскоре показались деревянные стены острога. Флаг на надвратной башне еле-еле колыхался от слабого ветерка. Желтого штандарта на шпиле нет. Боярина нет в крепости? Или картонные стражники решили, что раз Николай уехал, то можно и забыть про его блажь вывешивать штандарт в знак присутствия в этом месте владетеля земель? Николай надеялся, что и правда забыли. В конце концов, он всего-то один раз завел разговор про эту процедуру. А опыт показывал, что какое-либо правило приживается лишь тогда, когда подчиненные десяток раз получат нагоняй за невыполнение.

Даже если боярин куда-то и уехал то, наверное, не слишком далеко. Ведь все эти жучки-червячки, мышки и кузнечики – они же требуют постоянной поддержки. Боярин же сам жаловался на то, сколько много мелочей ему приходится делать через алтарь, мол, голова кругом идет, пока все детали экосистемы заявишь, объявишь да запустишь. Так что он должен быть где-то недалеко. Если он снова уехал куда-нибудь с ночевкой – это будет беда.

Вон новое поле. Не экспериментальное, как то, что у мельницы, а уже вполне настоящее. Большое. Занимает все пространство между дорогой на юг и дорогой к Михайловой горе. Где-то посередине этого поля копошатся картонки-мастеровые, ставят срубы домов новой деревни. Отсюда толком не разглядеть, но точно их больше двух. Быстро работают! А еще вдоль полей появились тоненькие жердочки саженцев. Будущая ветрозащитная лесополоса. Молодец Береза! Не сидит без дела. Значит, будут у нас деревья. Много деревьев. И это хорошо. Степь – злая сила, особенно зимой. Лесопосадки для степи – что уздечка для лошади.

А сил остается все меньше. Шутка ли? Отмахал за вечер-ночь полста километров, а потом за день еще полста в обратную сторону. Без сна, отдыха и нормальной трапезы. Серьезные нагрузки. Будучи командиром, он бы своим людям отдал приказ на такой марш лишь в самом крайнем случае. И то, уже на стадии планирования занес бы половину эскадрона отставшими, больными и небоеспособными.

Лошади слабы. Люди сильнее, но тоже не железные. Только вот Николай не смог придумать решения получше. Значит – надо шагать. Надо стать железным.

Он поднес к лицу перчатку и покрутил ее, внимательно рассматривая. Увы, уже не было намека на красное мерцание. Даже самые мельчайшие крошки разбитого кристалла давно втерты в лицо Ромки и шею коня. Бодриться больше нечем. Так невольно и задумаешься – может, не надо было жадничать? Зачем было проводить три охоты подряд, пока Ромка отлеживался после обработки порошком? Вроде бы Ромкин револьвер существенно облегчил бой со стражами, а все одно, горячка боя выжигает силы. Стражи тумана у Николая уже быстрые, хитрые и опасные. С такими вполсилы биться не получится. А ведь еще на четвертую охоту хотел пойти. Хорошо хоть у Льдинки карманов не оказалось для транспортировки кристалла.

Ну вернулся бы на этот раз в острог без камней. Никто бы слова не сказал. Боярин же сам объявил, что те, у кого уже более двухсот охот могут перестать добывать кристаллы и заниматься другой работой. Ну да ладно. Что сделано – то сделано. Заодно револьвер в бою опробовал.

У самых стен острога паслось стадо коров. А чуть дальше по тропинке на запад – козы. Уже и овцы появились. Пока, конечно, не огромные отары в тысячи голов, что у киргиз-кайсацких иноземцев, но лиха беда начало. Значит, скоро у них будет свой собственный войлок. А если боярин сдержал слово и призвал грамотного мастерового – то и сукно.

Николай смотрел на перемены вокруг острога и его вдруг захлестнуло воспоминаниями.

Когда-то давно, еще в той жизни, его эскадрон настиг залетную банду текинских головорезов. Окружил, прижал к заболоченному берегу Каспийского моря и уничтожил. Почти сутки лихой скачки, стрельбы и несколько конных сшибок. Запах пота, грязи, сгоревшего пороха и крови… Тем же вечером Николай со своим начштаба прибыли для с докладом в тихий и уютный городок Красноводск. По улицам гуляли нарядные барышни, солидные господа сидели под навесами чайных, на веранде ресторана у центральной площади музыканты играли какую-то спокойную мелодию. В придорожной пыли свора детей и подростков играли в асыки. Пыхтел своими сложными механизмами железнодорожный вокзал, ходили по кругу лошади, вращая механизмы у новенькой водонапорной башни… И почти физическое ощущение, что этот маленький уютный городок от дикой степи со злыми джигитами отделяет лишь тоненькая перепонка из солдат в белых, выгоревших на солнце гимнастических рубахах.

Такова суть солдатской работы. Там, на юге, совсем недалеко отсюда, к земляному валу Змеиного форта приткнулись осиротевшими крестами две скромных могилы. Для того, чтобы здесь распахивались поля, росли жилые дома и хозяйственные постройки. Чтобы когда-нибудь тут появился тихий и уютный городок. С уютными чайными и фонтанами. И даже музыкой.